— А «Победа» какого цвета?
— Шоколадного.
— Так, так... — Полковник секунду подумал и, усаживаясь за стол, произнес: — Пока не вижу связи между двумя происшествиями. Что шофера убили, чтобы использовать машину для кражи из магазина — резонно. Но ведь там серая «Победа», а «пристрелку» воры делали на шоколадной...
— В последний момент они могли найти другую машину,— вставил Байдалов.— Умышленно, чтобы запутать следствие.
— Согласен. А если шофер жив?
— У ограбленного магазина найден торцовый гаечный ключ, которого не хватает в серой «Победе».
Рогов резко откинулся на спинку стула, обрадованно сказал:
— Вот теперь другое дело. Этого чекист упускать не должен. Давайте, Алексей Тимофеевич, будем считать вашу мысль версией номер один.
Байдалов улыбнулся вслед за полковником и протянул ему исписанный лист бумаги:
— Наш план...
— Уже?
— Вчера с Гаевым сидели допоздна, прикидывали. Решили, что оба дела нам вести надо.
— А сюда шел, знал, что меня уговоришь?
— Вы сами согласились, Василий Вакулович, уговаривать не пришлось.
Рогов углубился в чтение. Глядя на его сосредоточенное лицо, Байдалов старался угадать, утвердит полковник план или заставит переделать, как случалось чаще всего. Рогов хмурился. Потом взял ручку, обмакнул в чернила, что-то подчеркнул в плане, поправил и, чуть-чуть помедлив, размашисто расписался. Протягивая листок Байдалову, полковник сказал:
— Вопросов у меня пока нет. — И потянулся в тумбочку за минеральной.
Но едва Байдалов дошел до двери, Рогов вспомнил:
— Минутку, Алексей Тимофеевич. Вы с Гаевым сколько лет работаете вместе?
Байдалов недоуменно поднял брови:
— Лет десять, пожалуй... А что?
— Почему он вчера ночевал в кабинете?
— Не может быть! Мы вместе ушли домой часов в десять вечера. Расстались на трамвайной остановке.
— Вы хоть раз были у него дома?
— Нет, товарищ полковник,— покраснел Байдалов,— он ведь из другого отдела...
— Вот как! Значит, на службе товарищи, а вышли из управления и забыли друг друга?
Байдалов промямлил что-то невразумительное. Но Рогов не дал ему говорить и сердито махнул рукою:
— Плохо, капитан, мы заботимся о своих товарищах...
А потом, отпив несколько глотков из стакана, примирительно сказал:
— Не сердитесь, я ведь и себя ругаю...
