– С тех пор прошли века, – вздохнул парень, завершая рассказ. – В близлежащих мирах уже не осталось лишних женщин. Приходится забираться все дальше и дальше. Наша экспедиция очутилась в вашем, девятьсот тридцать восьмом по счету мире…
– А к-куда же д-деваются те женщины, к-которых вы при… привозите? – заикаясь даже по-английски, спросил Сапёлкин.
– А они поживут-поживут, родят одного-двух детей – и тоже эмансипируются.
Сапёлкин и О’Туфли переглянулись.
– Хорошо, что у нас биологическая эволюция закончилась. Да и изменчивостью мы не отличаемся, – неуверенно проговорил Сапёлкин.
– Ты это точно знаешь? – с тревогой уточнил О’Туфли. – Если судить по нашим феминисткам…
Сапёлкин пожал плечами и снова обратился к парню:
– Значит, вы решили украсть у нас женщин?
– Ну, я же сказал: разумное количество. У вас их много, всем хватит.
– А если попадаетесь…
– Атрофируемся…
– Что-что?
– Атрофируемся… Еще раз показать?
– Нет-нет, не надо! – поспешно отозвался Сапёлкин. И задумчиво протянул: – Пря-амо-таки похище-ение сабиня-анок…
– Что-что? – удивился О’Туфли.
– Была, Дик, в древности такая история, – пояснил Сапёлкин.
– О-кей, профессор, прочтешь мне как-нибудь лекцию на досуге… А ты сам, – обратился он к парню, – чего ж ты не атрофировался?
– Да понимаете… – замялся парень. – Жалко стало бросать Лючию. Уж очень девчонка мне по душе. А чтобы атрофироваться вместе с нею, нужно ее прямое согласие. У нас законы строгие.
– Ну, ладно, парень, – выключая диктофон, скомандовал Дик. – Поболтали – и баста! Пошли в участок, там разберемся, что ты за птица.
– Минутку, шеф, – внезапно обрела голос девица. – Мне уже двадцать один, я совершеннолетняя.
– Ну и что? – сразу поскучнев, севшим голосом спросил О’Туфли.
– А то! – девица, выпятив объемистую грудь, надвинулась на Дика. – Никакого похищения не было! Мы с Патриком с моего согласия познакомились, гуляем себе спокойненько. А тут вы какого-то черта прицепились. Я ведь и пожаловаться могу, куда следует!
Сыщики переглянулись. О’Туфли тяжело вздохнул, достал из кармана ключ, щелкнул замком наручников. Сапёлкин схватил его за руку.
– Стой, Дик, беру все на себя! П-пускай жалуются! Надо же все-таки разобраться. Так что, граждане, пройдемте!..
Но говорил он все это уже совершенно напрасно. Прямо перед ним вдруг образовалась черная туманность, в вихрях которой растворилась влюбленная парочка. А мгновенно налетевший ветерок унес его слова куда-то далеко, в небесную пустоту, к звездам…
