Паника охватило королевство, никто толком не знал, что нужно делать, чтобы противостоять пророчеству. Тогда было решено отправить в деревню лучших из лучших, самых смелых и самых храбрых героев. Возглавить такой отряд предложили барону Маркусу Краусу, который выиграл уже ни одну войну и был отмечен множеством медалей за храбрость. Именно он определял, кто отправится в столь опасный поход, а кому там не место.
Конечно, серди добровольцев, был и Генрих, ведь он был уверен, это как раз таки то, что ему нужно. Но Краус оказался не сговорчив и упрям.
— Вы когда-то были храбрым воином, возможно одним из самых лучших. Но вы лишились руки, может, стоит подумать о заслуженном отдыхе? К тому же мы идем сражаться не с вампирами, а с абсолютным злом друг мой, а абсолютное зло, мне кажется вам не по зубам — напыщенно произнес он.
Отряд «лучших», как его не официально все называли, отправился в путь.
Генрих подождал один день, а после надел деревянный протез руки, взял лучший меч, арбалет и двинулся в сторону мертвой земли.
У рыцаря не было цели догнать отряд, напротив он хотел чтобы «лучшие» уже обосновались в деревне, тогда он бы смог незаметно туда проскользнуть, и начать, свое, независимое расследование. Правда, Генрих кое-что не учел.
Довольно быстро стемнело, «лучшие» прошли только половину своего пути, будто даже солнце стало на сторону зла. Было решено сделать привал, ребята разожгли костер, плотно поужинали, выпили немного вина, а после решили хорошенько выспаться, ведь кто знал, что может их поджидать в той богом забытой деревне. Нужно было набираться сил, для решающей схватки со злом.
— Мы находимся в Безопасном лесу, в Безопасном лесу ничего не случится, можно и поспать — рассуждал барон Маркус Краус.
Оставив костер весь отряд «лучших» потихоньку начал засыпать, ночь на удивление была теплой и располагала к хорошему сну. Уснули все и довольно быстро, даже не подозревая о беде, что была уже за углом.
Маркусу снилась, фирменная, жареная утка его матери. Он сидел за столом вместе со своими родителями, которые давно уже умерли. Они вели безмятежную беседу о подвигах, и все было бы хорошо, если бы мать не начала страшно тявкать. Жир от утки тек по ее подбородку, а она все сильней и сильней тявкала. Ее губы со страшной силой вонзались в плоть мертвой птицы, и этот звук становился еще более невыносимым.
— Закрывай свой поганый рот, когда ешь! — заорал барон, и тут же проснулся.
