XX век выявил глубокую порочность технологического прогресса, по существу, непримиримость, несовместимость его с жизнью. На новые вопросы ответит одна живая практика новой экологии – экология «торможения маховика», которое она-то, на наш взгляд, и должна направлять. Это опять-таки шанс уцелеть ей самой. По существу, речь идет о резком повышении значимости экологии, о глубоком ее преобразовании.
Вульгарное понимание экологии может состоять (как уже сказано) в том, чтобы полагать (например) ветровые электростанции или водородные двигатели «безвредными»: думая так, отчего не ратовать за их повсеместное внедрение? Ясно, что ветровые станции будут порождать инфразвуковое содрогание земли и воздуха, отпугивать птиц и все живое, водородные двигатели – нагревать воздух и насыщать его влагой и т. д. Здесь есть своего рода запретительный принцип, который обойти нельзя. Нужно понять, что все подобные надежды – вздор. Величественное здание природы осело, треснуло, на наших глазах вырождается, осыпается чистый его узор, зарастает технологическим сором высокий замысел Зодчего. Не нынешняя «экологическая экспертиза», а постановка научных разработок под контроль с той степенью ограничений, какая будет необходима – вот что идет на смену хищнической «свободе», имея целью остановить (не загоняя в подполье) опаснейшие научные исследования и разработки.
Мы все находимся в поезде, который идет не в ту сторону. Поезд этот такого рода, что выскочить из него нельзя. Останов произойдет независимо от нас, от нас может зависеть его катастрофичность; есть некоторые шансы на плавный отворот от свала, куда устремляют жизнь на планете современные технологии. Решениям – подчеркнем еще раз – именно частных задач могла бы содействовать практическая наука: разгребать завалы, которым оказалась подвергнута природа, следует не экскаватором, а вручную, по кирпичику. Просчитанные до мелочей «экологические модели» суть прототипы таких экскаваторов.
На этом первом шаге замена вреднейших технологий на щадящие – конечно же, благо; соответственно, водородные двигатели полезнее двигателей Отто и Дизеля, а ветровые электростанции полезнее атомных. Важность этих промежуточных решений не противоречит вышесказанному. Но, говоря «по-крупному», от природы можно только отступиться, оправится она только сама. Нужно со всей ясностью сознавать, что если наука всерьез возьмется за «спасение природы», земной жизни уже точно каюк.
