— Есть будешь?
Что с ней?.. Но к чему задаваться глупыми вопросами? Целыми днями и вечерами он не бывает дома, сколько раз уже просила устроить на работу, страдает оттого, что нет детей, а он даже о цветах давно забыл. И вот явился надутый и нахмуренный, молча прошел в комнату. Хватит! Ее хоть не волновать своими запутанными делами.
— Буду, Оленька! Буду, родная! Голоден так, что готов даже тебя съесть. — Сказал весело, широко улыбаясь.
— Это я знаю! — голос прозвучал враждебно.
Изучающе взглянул на нее, пошел мыть руки, а она — на кухню. Здесь ее полноправные владения, сверкающие операционной чистотой. Все продумано во всех мелочах и обласкано маленькими, но такими ловкими и сильными руками.
Насупившись, шумно и с раздражением переставляя тарелки, она начала накрывать на стол. Крылов остановился в дверях — никакого внимания. В сердцах брошенная на стол вилка подпрыгнула и приземлилась у его ног. Потянулся было поднять, но жена резким движением выхватила ее из-под руки и водворила на место.
— Ты чем недовольна, Оленька?
Ответила не сразу:
— Всем довольна… Успехами мужа, например, довольна.
Он с досадой поморщился:
— Какие там успехи! После очерка из Лучанска не опубликовал ни строчки.
— И я говорю о Лучанске.
— Да, об этом очерке все говорят, — он довольно улыбнулся.
— Пока не все, но мне бы очень не хотелось, чтобы о Лучанске заговорили все.
Сергей Александрович с недоумением посмотрел на жену.
— Что ты имеешь в виду?
— Зарудную, Сереженька! Валерию Николаевну Зарудную…
Сергей Александрович оторопел. На мгновение стало очень тихо.
— Ты ее знаешь?!
— Теперь знаю. Как и положено жене, узнала последней. Только не вздумай говорить, будто ты ее не знаешь.
— Конечно, не знаю, хотя и встречался.
Она зло и насмешливо ухмыльнулась:
— Неужели не видишь, как ты смешон, — встречался, но не знаешь.
— Да прекрати наконец эту комедию! — разозлился он. — Объясни, в чем дело.
— Объяснять тебе придется. Только не комедию, а трагедию. Вот это объясни, — она выхватила из кармана фартука конверт и швырнула на стол. Он быстро раскрыл его я прочитал письмо:
«Уважаемая жена Крылова! Извините, не знаю вашего имени-отчества. Пишу вам, чтобы не было беды, я человек решительный, и пойду на все, и никому не спущу. Может, вы и не знаете, а только пока я был в рейсе, ваш Крылов забавлялся здесь с Зарудной Валерией Николаевной, на которую я имею серьезные намерения. Все соседи видели, как он приезжал к ней домой с заграничными чемоданами на черной „Волге“, а зачем приезжают под вечер к одинокой красивой женщине и подкупают ее заграничными западными тряпками, объяснять не надо, всякий дурак поймет. Он положил на нее глаз, еще когда торчал тут две недели у Гулыги, я это сам видел, а потом — мне в рейс, он и воспользовался. А теперь опять. К ней я свои меры приму, а своему байбаку скажите, пусть к чужим бабам не лезет и в Лучанске не появляется. А сунется еще раз, если и не будет меня в Лучанске, все равно на костылях или на носилках уедет, а то и совсем останетесь вдовой. Так и знайте».
