усилия к тому, чтобы дело обрело благополучный исход. Я целыми днями торчу на почте и всем уже тут порядком надоел. Я все еще склонен толковать это как досадное недоразумение или вмешательство каких-то «обстоятельств непреодолимой силы», что ли…
В ожидании Вашего незамедлительного ответа либо посылки
Ваш…
P. S. Быть может, Вы полагаете, что утратили в моих глазах весь свой авторитет и полностью лишились моего доверия? Жестоко ошибаетесь! Я по-прежнему готов отдать должное доброй воле, принять малые несовершенства и до последнего исповедовать веру в человека. Именно к этой вере, к этой моей старомодной странности я хочу вновь привлечь Ваше внимание: да, я все еще верю в людей, несмотря ни на что, и — можете смеяться сколько угодно — но пуще опасения, что я никогда не увижу своих сапог, я боюсь того, что эта моя вера в человека пошатнется. Не верите? А вот представьте — я умоляю Вас не столько ради себя, сколько ради Вас же самих — пусть это дело утрясется счастливым образом; ради Вас — потому, что иначе на Вас обрушится страшное бремя вины, тяжкой вины. Я должен Вас об этом предупредить! Ибо лишить человека веры столь же преступно, сколь лишить его жизни — если не горше того! Почему мы считаем, что воровство — это грех? Неужели из-за этих жалких грошей? Или это дань общественному порядку? Увольте! Что, если с каждой похищенной монетой мы крадем у своих ближних веру в человека, тем самым раздирая тончайшую сеть, что обволакивает всех людей вместе взятых — сеть, при помощи которой Удильщик, когда пробьет урочный Час, повлечет Человечество в свой Ковчег. И я убежден, что спасутся единственно те, кто удержится в ее ячеях, прорвавших же эту сеть и устремившихся к соблазну — ждет неминуемая погибель!
Эх, и разошелся же я! Ладно уж. Вы вправе посчитать, что я слегка чудаковат. Воля Ваша. Но если Вы надо всем этим лишь смеетесь, то знайте: Ваша душа в этот миг рыдает. Вы не слышите плача — его заглушает смех; но рано или поздно эти слезы вынесут Вам приговор. Простите, если я к Вам несправедлив. Я хочу себе и Вам только добра.
>20 октября 19… г.
Милейший,
Теперь уже почти не может быть сомнений, что Вы по необъяснимой причине не хотите мне написать! В этом я только что имел возможность удостовериться: дело в том, что тот самый Борис Волк из Пирана, которому Вы соизволили на его запрос ответить в обычной для Вас велеречивой манере с приложением бесчисленных роскошных проспектов, — это мой закадычный друг, который и думать не думает о Ваших сапогах, а всего-навсего оказал мне услугу, одолжив мне свою фамилию и адрес! Теперь-то уж я начинаю догадываться, что в нашей сделке не все чисто (и еще: чем Вы объясните тот факт, что цена, которую Вы обещаете вышеупомянутому Б. Волку, на треть ниже той, что платил я?)! Я Вам просто дивлюсь — как это Вам самому не ясно, что такие Ваши действия — не что иное как плевок в собственную тарелку? Уж если Вы не смогли пошить моих сапог к сроку, взяли бы да честно сообщили мне об этом, вернув деньги, — и мы были бы избавлены от многих ненужных усилий. Смотрите — сегодня уже двадцатое, и если Вы уповаете на то, что все сроки уже прошли и можно спокойно продолжать волокиту, то мне придется Вас разочаровать: я тоже не лыком шит и весьма предусмотрительным образом («для подстраховки») несколько поторопил события — на самом деле торжество состоится 26 ноября, то есть еще через целых четыре недели! Так что времени у нас с Вами больше чем достаточно! И если Вы
