– Тогда и я пришел к тебе с грустной историей, – сказал Пико, – и ты приняла мои слезы, что другие отвергли бы.
– Такова моя работа.
– Спасибо тебе.
Внезапный стук в дверь сопровождал появление другой девушки, с короткими черными как смоль волосами, обрамляющими узкое лицо. Она прислонилась к стене и смерила Пико неприветливым взглядом, потом наклонилась свернуть сигарету.
– Это Нарья, – представила её Солья. И добавила в качестве пояснения: – Она поэт, как и ты.
– Тогда не угостит ли она собрата сигаретой? – спросил Пико, и тощая девушка без улыбки протянула ему кисет и бумагу.
Солья рассказала Нарье об иноземном госте, и та недоверчиво выслушала подробности его истории, рассказ о непредсказуемом рождении, обучении ремеслу библиотекаря, о найденном письме и путешествии через лес, полном странных и удивительных лиц друзей.
На вопрос Сольи, что носят женщины в городе у моря, он описал платья из хлопка, серьги с жемчугами, раковины, что вплетают в волосы.
– Но крылатые не носят одежды, – добавил он. – Они облачаются в ветер, в шелка из сирокко, камку из морского бриза.
– Крылатые люди, – пробурчала Нарья. – Разве такое возможно?
– Я рожден крылатой матерью, – ответил он.
Целый день Солья расспрашивала его о городе у моря, Нарья же курила, поглядывая на него со скептическим высокомерием Сам он не мог оторвать глаз от того, как она наклонялась свернуть сигарету, затягиваясь с мрачной апатией, выпуская дым будто не из легких, а прямо из сердца Девушка с волосами цвета маковых лепестков и другая, как лепесток пламени, зачарованные образами, которые поэт пронес через лес, считавшийся непроходимым… Он, в свою очередь, расспрашивал об их городе, пока ближе к вечеру Солья не вскочила, воскликнув:
– Идем на бульвар!
Для него нашлись свободные фиолетовые панталоны и синий свитер, она, посмеиваясь, расчесала его волосы. Потом девушки склонились перед зеркалом, раскрашивая лица оттенками павлиньего оперения, тюльпанов, цветами фальшивых следов от укусов или пощечин – чем ярче, тем лучше. Обольщение насилия. Одежде отводилась роль дорожных знаков, указывающих маршрут от груди к бедрам.
Длинным коридором они миновали множество дверей, из-за которых, как в тюрьме, доносились стоны и плач, звуки наслаждения или отчаяния, подчас неотличимые друг от друга. Вниз по лестнице и через дверь на узкую улочку.
Солья вышагивала развязно, волосы и бедра её колыхались, глаза вызывающе ловили взгляды проходящих мужчин. Походка Нарьи была не столь откровенной, но её надменность была не менее притягательной. Пико чувствовал себя воробышком, порхающим с ветки на ветку с парой попугаев.
