. Нейронные связи, отвечающие за «двигательные шаблоны» он называет «моторные связи». Для Ллинаса любой вид психической активности человека – восприятие, воспоминание и воображение в не меньшей степени, чем любая физическая деятельность – это моторная связь. В своей книге «I of the Vortex» он часто пишет о музыке, в основном о выступлениях музыкантов, но иногда – об той самой странной форме музыкального воображения, когда песня ни с того ни с сего начинает звучать в голове:
Нейронные процессы, отвечающие за творческие способности, не имеют ничего общего с разумом. Иными словами: если мы посмотрим на то, как наш мозг функционирует во время творческой деятельности, мы увидим, что это отнюдь не рациональный процесс; творчеству не нужны причины.
Взять хотя бы «моторные связи» в базальных нервных узлах. На самом деле нервные узлы активны всегда, они не нуждаются в конкретных «моторных связях», между ними постоянно происходит обмен информацией, обрывками данных, – и именно благодаря этим странным, нестабильным связям между мозговыми центрами, они могут работать, как генератор случайных шумов. Здесь и там, фрагмент или часть фрагмента, может попасть в таламо-кортикальную зону.
«И внезапно, – заключает Ллинас, – мы слышим песню в голове или вдруг чувствуем непреодолимое желание играть в теннис, например».
Энтони Сторр, психиатр, очень красноречиво описал свое музыкальное воображение в книге «Музыка и мозг»: «откуда она берется, эта непроизвольная и часто неприятная музыка в мозгу?» Он считает, что подобного рода музыка имеет скорее положительный эффект: «она облегчает скуку, делает… наши движения более ритмичными и снижает усталость». По своей сути она довольно полезна. Музыка из памяти, пишет он, «влияет на нас почти так же, как настоящая музыка». Кроме того, она может привлечь наше внимание к чему-то важному, к мыслям, которые мы в противном случае упустили бы из виду; и в этом отношении она очень похожа на сны. В целом, заключает Сторр, спонтанная музыка скорее полезна и даже имеет «адаптивную функцию».
Музыкальное воображение – это очень тонкая и изощренная система восприятия и запоминания музыки; приматы лишены этого. «Музыкальные зоны» человеческого мозга реагируют не только на внешнюю музыку, но и на многие другие, внутренние факторы – память, эмоции, ассоциации. Эти зоны имеют тенденцию к спонтанной активности и повторяемости; ни одна другая часть нашего мозга не имеет таких свойств. Я вижу свою комнату и мебель в ней каждый день, но при этом образ моей комнаты никогда не возникал у меня в мозгу спонтанно. И точно так же в своей голове я обычно не слышу лай собаки или шум с улицы, я не способен вдруг почувствовать запах воображаемой еды, хотя я слышу собак, бываю на улицах и ем каждый день. Да, мой разум часто бывает переполнен фрагментами стихов или фраз, но даже эти «фрагменты» не идут ни в какое сравнение с богатством и насыщенностью спонтанных музыкальных импровизаций внутри моего сознания. Возможно, дело здесь не только в нервной системе как таковой, но в чем-то более таинственном – возможно, сама музыка – ее ритмы, ее мелодичные контуры, отличные от ритмов и контуров простой человеческой речи – каким-то странным образом вступают в резонанс с нашими эмоциями.
