В отличие от отца, мое музыкальное воображение, – и музыкальное восприятие тоже, – очень сильно ограничено. Я не способен воспроизвести у себя в голове звучание целого оркестра, во всяком случае в нормальных обстоятельствах. Но у меня есть воображение пианиста. Когда речь идет о музыке, которую я знаю хорошо, например, о мазурках Шопена, – их я выучил шестьдесят лет назад и полюбил на всю жизнь, – мне стоит лишь бросить взгляд на партитуру или подумать о конкретной мазурке[49], и музыка начнет играть в моей голове. Я не только «слышу» музыку, я могу «видеть» мои руки, скользящие по клавиатуре рояля, и я «чувствую», как пальцы касаются клавиш, пока я «играю» – и такая виртуальная игра продолжается сама собой, уже без моего участия, стоит мне лишь подумать о ней. Когда я только учился играть мазурки, я обнаружил, что могу практиковаться в своем воображении, и часто «слышал» конкретные пассажи и фрагменты мазурок, звучавшие у меня в мозгу уже без моего участия, сами по себе. Даже если такие вещи происходят непроизвольно и бессознательно, то, мне кажется, подобные внутренние тренировки имеют очень важное значение для любого музыканта и могут быть почти так же полезны, как и реальная игра.
С середины 90-х годов Роберт Заторре и его коллеги занимались исследованием музыкального воображения, используя все самые передовые разработки для получения снимков мозга. Им удалось доказать, что музыка, играющая в воображении, активирует слуховую зону коры головного мозга почти так же сильно, как и настоящая, живая музыка. Кроме того воображаемая музыка способна оказывать влияние на моторную зону коры мозга, и наоборот, игра на воображаемом музыкальном инструменте активирует слуховую зону. «Это, – заметил Заторре в своей работе, вышедшей в 2005 году, – вполне соответствует заявлениям музыкантов, которые утверждают, что могут «слышать» свои инструменты даже когда не играют на них, а просто воображают музыку».
Как заметил Альваро Паскаль-Леоне, исследования местного мозгового кровотока [показали, что] когда музыкант играет на воображаемом инструменте, просто перебирая пальцами по воздуху, в мозгу у него активируются те же центральные нейронные структуры, которые требуются для игры на настоящем инструменте. При этом простой мысленной тренировки бывает достаточно, чтобы задействовать нейронные цепи, имеющие решающее значение на ранних стадиях обучения. Подобные мысленные тренировки не только увеличивают мастерство музыканта, но так же дают ему возможность развивать свои навыки дальше, при этом практически не прикасаясь к инструменту. Комбинация мысленных и физических тренировок [добавляет Альваро Паскаль-Леоне] дает гораздо более ощутимые результаты, чем простые физические тренировки; теперь, проведя все необходимые исследования, мы можем дать физиологическое объяснение этому явлению.
