Луиза закрыла глаза и опустила голову так, что коснулась подбородком груди. Никаких фантазий. Если Салли права, может, и вправду лучше дать сейчас обет целомудрия.
Но с другой стороны, если она не может что-то делать, то поиграть с идеей еще можно, не так ли? До тех пор, пока выпирающий живот не отпугнет от нее всех. Потом она совершит вполне благопристойный поступок и поселится в монастыре. Если ее примут, разумеется.
— Луиза?
Она резко вздернула голову. Эш стоял прямо перед ней, прыгая с ноги на ногу и весь дрожа. Что и неудивительно, поскольку он был одет в свои хорошо проветриваемые сквозь дыры джинсы и футболку — ту самую, с названием неизвестной музыкальной группы и дыркой на животе, под самой грудью. Луиза с трудом удержалась от вскрика. Спросила:
— Чтоб мне провалиться, давно ты так стоишь?
— Всего несколько секунд. Я решил, что ты заснула. — Он широко улыбнулся. — В общем, я тебя увидел из дома. Он как раз напротив. Вон, с зеленой дверью.
— Ах вот как. — Стараясь сохранить собственное достоинство, Луиза выпрямилась. Рождественская ель все еще обрамляла ее лицо своими ветками, но об этом поздно было беспокоиться. — Я вижу. Ты извини. Мне надо было на минуточку присесть. Я долго шла пешком и устала. Это все мой вирус, который я где-то подцепила, а он меня просто измучил. — Эш слушал ее, склонив голову набок. Она ослепительно улыбнулась ему и повторила: — Извини.
— Ладно, это пустое. Так идем в дом? Я уже поставил чайник.
Луиза последовала за ним, восхищаясь его альпинистскими ботинками на толстой подошве. Это так мужественно. Они поднялись на крыльцо по ступенькам скорее желтым, чем белым, и вошли в темную переднюю. Луиза остановилась, дожидаясь, когда Эш запрет дверь. Они прошли в кухню в задней части дома.
— Дом гораздо просторнее, чем кажется снаружи. В нем очень славно.
— Он не кажется таким уж большим, когда собираются все, — возразил он. — Мы снимаем два первых этажа на пятерых. Заходи. Сейчас дома только я и Карен. Она наверху и, кажется, спит. Мы можем посидеть здесь, если хочешь.
Луиза вошла в кухню. Здесь царил полный беспорядок. Груда вымытой посуды громоздилась на сушилке. Видимо, никто здесь не горел желанием или не имел времени поставить вещи на место. Луиза принялась читать этикетки на банках и бутылках. Кто-то вроде бы увлекается кулинарным искусством, если судить по количеству кухонных принадлежностей, втиснутых в керамический горшок. Может, это Карен, подумала Луиза, и снова расстроилась. Ей не хотелось думать о Карен, которая спит наверху.
