«Сейчас больше всего на свете я хочу, чтобы Гермиона была жива и с ней все было в порядке», — думал Гарри, молча глядя на зеркало. Он видел своих друзей, живых и невредимых: Гермиона обнимала его, счастливо улыбаясь; радостный Рон хлопал его по плечу. Изображение сменилось увиденным на рождественских каникулах: многочисленные члены его семьи улыбались и махали ему руками. Потом картина снова поменялась. Гарри с друзьями и семьей стояли все вместе, над чем-то весело смеясь.
Неожиданно начала подступать злость. Злость на всю несправедливость, что случилась с ним в этом мире. Постепенно, это абстрактное чувство начало оформляться в ненависть к конкретным людям.
Дурсли. За всю проведенную с ними жизнь, полную лишений и обид. После всех вольно или невольно услышанных разговоров детей своего факультета, он имел представление о том, каким могло бы быть детство с любящими родителями.
Снейп. За все его несправедливое отношение к Гарри и его друзьям. За бесконечные придирки на пустом месте. За молчаливое одобрение выходок слизеринцев. Просто за то, что он такая сволочь.
МакГонагалл. За то, что отказалась выслушать их, из-за чего они и полезли за этим чертовым камнем. За то, что не пыталась защитить учеников своего собственного факультета от нападок сальноволосого. В конце концов, за то, что при всей своей «честности» и «принципиальности», оценила жизнь Гермионы в пять баллов, жалкие пять баллов, по сравнению с тем количеством, что сняла за одну прогулку после отбоя.
Дамблдор. За то, что вообще допустил подобных личностей в школу, директором которой является. За то, что притащил в школу этот дурацкий камень, из-за которого все и началась. За то, что будучи «великим» и «мудрым» проморгал Волдеморта прямо у себя под носом.
Но больше всего, он ненавидел этого урода в затылке. Того, кто отнял у него семью. Того, из-за кого он лишился нормального детства. Того, из-за кого Рон лежит сейчас без сознания, а Гермиона...
Единственным желанием мальчика в этот момент было уничтожить этого монстра, который и был первопричиной всех его бед и несчастий.
— Ну и где мой камень, мальчишка? — окрик урода-в-затылке вернул Гарри к действительности. Он стоял перед зеркалом, стиснув зубы и судорожно сжимая кулаки.
Он резко бросился на Квиррелла, перехватил его палочку и одним резким движением сломал ее. Со всей злости ударил профессора в живот. Удар в челюсть бросил согнувшегося почти пополам Квиррелла на пол. Гарри резко опустил ногу ему на грудь. Противник захрипел и начал судорожно разевать рот, в бесплодной попытке сделать вдох. Сильный пинок перевернул его на живот и на ненавистное лицо посыпались беспорядочные удары кулаков.
