Кочегар же даже и не пытался сопротивляться – он, как только началась заварушка, незаметно юркнул под колёса тендера, попытавшись затаиться там. Возможно, этот человек, не желавший умирать за чужие деньги – а своих у него не имелось – и сумел бы спастись. Но один из бандитов, заметив это, наклонился прямо с седла и прострелил бедро беглеца, тут же скорчившегося и громко заверещавшего от боли.
Одновременно с этими событиями, со стороны хвоста состава начала нарастать заполошная пальба, подкреплённая криками, женским визгом и звуками бьющегося стекла. Рассерженно свистящие пули врезались в обшивку единственного пассажирского вагона, выбивая щепки и оставляя после себя крупные дыры, и, судя по воплям, кого-то внутри уже явно задело. Но застигнутые врасплох пассажиры не желали легко расставаться со своими жизнями и кошельками. Из распахнувшейся двери прямо на землю выпрыгнул какой-то джентельмен в дорогом городском костюме, с револьверами в обоих руках; рядом, со звоном, рассыпалось осколками одно из окон, выпуская наружу хищное дуло винтовки; кто-то отстреливался и с другой стороны. Один раз в полутьме вагона мелькнула копна длинных рыжих, почти красных, волос, явно женских – правда, тут же скрывшаяся в облаках порохового дыма. Несколько бандитов уже валялись на земле, подстреленные, кто-то был всего лишь ранен, кто-то убит. Чьё-то тело, зацепившееся ногой за стремя, тащила за собой лошадь…
Но – свинцовый дождь из более чем десятка стволов, в конце концов, сразил и джентельмена с револьверами, и стрелка в окне, и, буквально изрешетив хлипкие дощатые стены вагона, заставил всех остальных находящихся внутри навсегда замолкнуть. Прошло чуть больше нескольких минут – а грабители уже нетерпеливо ворвались внутрь, туда, где их ждала вожделенная добыча. Многочисленные довольные возгласы возвестили о том, что найденное оказалось выше всяких ожиданий…
И пока основная масса бандитов занималась сбором трофеев и упаковкой добычи во вьюки, кто-то вытащил наружу двоих чудом выживших пассажиров – одной из которых оказалась та самая женщина с огненно-рыжими волосами, бледная и, видимо, серьёзно раненная. Их, грубо и не церемонясь, подволокли к стонущему и держащемуся за бедро кочегару, и свалили рядком.
Главарь, высокий человек в шляпе и длинном пыльном плаще, с лицом, почти по самые глаза заросшим неопрятной бородой, и чёрной повязкой на глазу, звеня шпорами направился к пленникам и встал перед ними. Следом подошли два стрелка, по-видимому, из особо приближённых. Одноглазый грозно обратился к ним:
