Slice FFA157D60001F98A
Повешение – древний как мир способ казни, который заключается в удушении верёвочной петлёй под воздействием силы тяжести тела. Смерть чаще всего наступает не от невозможности вдохнуть, а вследствие сдавливания сонных артерий, которые подают кровь в мозг.
Пыльная площадь Нью-Вашингтона, образованная двухэтажными деревянными домиками мэра, шерифа, небольшой скромной церквушкой, и единственным каменным зданием на всё поселение – тюрьмой, была переполнена народом. Возбуждённо галдящая толпа, невиданное для здешних мест скопление народу, вперемешку местные старожилы и многочисленные приезжие – все эти люди собрались вокруг главного украшения городка, большой виселицы. Самой простой и выполненной без затей – длинной поперечной жерди на высоте метров трёх, с двумя держащими её столбами, наподобие буквы "П", и помоста снизу. В момент казни он быстро убирался из под ног субъектов, посягнувших на закон и оказавшихся столь неосторожными, что подставили свои шею правосудию, и предоставлял дальнейшую заботу о поддержании их веса сплетённым меж собой пеньковым волокнам.
Трое избитых и исцарапанных, выглядевших крайне истощёнными людей, в еле прикрывающих тела изодранных лохмотьях, уже стояли босыми ступнями на чуть прогибающихся досках. Усатый Нэд Смит, гордо сверкавший шестиконечной звёздочкой на груди, деловито проверял скользящие узлы и поочерёдно накидывал на шеи петли. Его помощники стояли рядом – шериф сам всегда занимался казнями, не доверяя любимое дело никому.
Закончив все требуемые для экзекуции приготовления и перепроверив всё по нескольку раз – за то время, что Нэд занимал свою должность, у него не было ни одной порвавшейся верёвки или прочих подобных казусов – он повернулся к народу, поднял руку, призывая к тишине, и приступил ко второму своему любимому делу – начал говорить.
Тем временем, безразлично скользивший по толпе взгляд одного из осуждённых вдруг остановился, впившись в лицо оказавшейся очень близко от виселицы, прямо в первых рядах, рыжеволосой женщины. Та, на самом деле, уже довольно давно смотрела на обречённого, который до этого просто не замечал направленного на него внимания, будучи погружённым в себя и с трудом отражая действительность. Из-за того, что шериф вещал что-то про злодеяния Дикого Билла и его банды, а собравшиеся на казнь люди воодушевлённо и одобрительно гудели, тихо произнесённый мужчиной вопрос потонул в многоголосом гомоне и остался неуслышанным. Фраза же, сорвавшаяся с его потрескавшихся и обветренных губ, состояла всего из двух слов и звучала как: "Скажи им!…".
