Однако реакция была той же. После четвертого или пятого захода хозяин Белого дома наконец понял, что его собеседник в доску пьян. Он изменил тему разговора, намекнув на желательность личной встречи. Это привело Ельцина в дикий восторг, и он, словно медведь перед спариванием, ликующе прорычал в трубку: "Б-билл! Когда мы встретимся? Это нужно сделать как можно бы-ы-стрее!" Клинтон, чье расписание зарубежных визитов и встреч еще не было определено, не мог сказать ничего конкретного. Однако бывший "на взводе" Ельцин на него напирал, желая непременно знать точное время и место встречи, кои изменить было бы уже нельзя. Но Клинтон твердых обещаний пока не дал и, попрощавшись, повесил трубку.
Так состоялось знакомство двух президентов. Поясню: Боб Страус - это посол США в Москве во время августовского путча, с которым в ночь на 21 августа Ельцин договаривался о бегстве. Тэлбота Ельцин раньше не знал, хотя, возможно, слышал о нем от своего министра иностранных дел Андрея Козырева.
Тот первый разговор по "красной линии" озадачил американского президента. Повесив трубку, он грустно улыбнулся и нараспев сказал Тэлботу про кремлевского визави: "Кандидат для трудной любви, какую едва ли случалось прежде ведать". И все же Клинтон, у которого в детстве был горький опыт общения с отчимом-алкоголиком, повел себя как ответственный государственный муж. С первых дней своего президентства он внушал подчиненным, что "как бы ни относиться к пристрастию Ельцина, надо сохранять баланс в оценке, памятуя, что речь идет о России". Но подчиненные были менее щепетильны. Узнав подробности "задушевной беседы", один из них брякнул. "Ну и страна! То диктаторы, то самодуры, то полупокойники, а теперь алкоголик".
По мнению Клинтона, первое, что в стратегическом плане было необходимо России, - это "большой рабочий проект". "Русские в депрессии, - сказал он. - Ельцин должен стать для них своим Франклином Рузвельтом. Но он не справится без нашей помощи".
Меморандум Тэлбота
Стробу Тэлботу было поручено составить меморандум, который в середине марта 1993 года был передан в Белый дом под титулом "Стратегический альянс с российской реформой". Главная сложность предполагавшегося альянса состояла в следующем. Советский Союз виделся руководству США могучим гигантом, чья военная сила представляла смертельную угрозу Америке. На протяжении сорока с лишним лет внешнеполитическая доктрина Вашингтона строилась на сдерживании и отбрасывании "советской экспансии" повсюду в мире. Теперь же источником сложности в двусторонних отношениях была слабость России. И как строить неравноправный альянс, поначалу никто не знал.
