— Ничего, мама, сейчас я утихомирю их, тише коров станут.
Бабек взял у нее хворостину и сам погнал волов. Их, отъевшихся, необъезженных трудно было запрячь в соху. Ни один из них не поддавался. Их шеи, давно не знавшие ярма, покрылись складками жира, а рога торчали острые, как шила. Бабек изловчился, запряг. Но волы тянули в разные стороны, казалось, вот-вот сломают дышло. Осерчав, Бабек надавал тумаков упрямцу. Один из них рухнул на колени. Баруменд вздохнула: "Великий Ормузд, сохрани силу моего сына!"
Наконец волы смирились с ярмом.
Баруменд встала впереди за поводыря, Бабек же взялся за ручки сохи:
— Го!..
Время от времени Баруменд, глядя на солнце, шептала:
— Великий Ормузд! Придай силу рукам моего сына! Пошли урожай нашему баштану…
Волы двигались тяжело. Несколько дней назад Бабек с братьями выбросили отсюда целую кучу вырванных с корнями колючих кустов. Но и оставалось их изрядно, они-то и мешали пахать. Медленно шла работа, но небольшой участок Кровавого поля был все же вспахан. Свежие борозды лоснились под солнцем. Соха Бабека выворачивала из-под земли ржавые шлемы, а порой натыкалась "а ржавые мечи и щиты. Бабек же с головой ушел в работу и ничего не замечал, ему казалось — это камни, или корни кустов. Не останавливал его и могильный смрад, время от времени тошнотворно ударявший в нос. Его вела одна мысль: как можно скорее распахать участок.
На ближней поляне поводыри напевали:
У вола звезда бела,
В поле вывел я вола.
Вол один — дела не пляшут,
Два вола — пойдут дела…
Работящему хвала,
А ленивому — хула.
В лоб, где звездочка белеет,
Бьют упрямого вола…
Радости Баруменд не было предела. Она время от времени оборачивалась и любовалась сыном. "Даю новое обещание: принести пожертвование атешгяху. Загадала — если рана Гарагашги заживет скоро, отвезу целый конский вьюк хворосту, передам атешботу… Сыночек мой дорогой, как повязал шерстяной пояс, так прямо во льва превратился. За любое трудное дело берется. Вот и пашет — поглядеть любо-дорого. Будто бы сто лет уже в землеробах ходит…"
Баруменд снова обратилась к солнцу, что пылало у нее над головой, и зашептала: "Великий Ормузд, сохрани и помилуй Бабека для меня!" А потом обернулась к Бабеку:
— Сынок, тьфу-тьфу, не сглазить, ты один сотне сыновей равен! Бабек не любил когда его хвалили.
— Мама, — откликнулся он, — смотри вперед. Там большой куст держи-дерева. Берегись, не оцарапайся.
— Не бойся, вижу.
Баруменд повела волов так, что куст держи-дерева оказался как раз между ними и лемех вонзился в комль. Бабек прижал соху к земле и резко приподнял. Куст был выкорчеван.
