Пора бы ей знать, что я своими мыслями живу.
— Зачем же ты меня уговаривала? Помнишь? Тогда, когда мы с Сашей поссорились? — с неожиданной легкостью выговорила я. — Советовала встряхнуться. Ты еще сказала, что часто первая любовь бывает ненастоящей. Ты искренне это говорила?
— Я за тебя, Танюша, испугалась. Ты тогда на грани помешательства была.
— В ту пору у тебя вовсю с Китом роман крутился.
— Я уже знала, что это… не совсем то. То смолоду только бывает. Когда душа чиста.
Мать посмотрела на меня, как много лет тому назад, когда читала мне, выздоравливавшей после тяжелой кори, «Детство Никиты» Толстого. Это было еще в домосковский период. Потом ее место в моем сердце как-то само собой заняла бабушка. Наверное, потому, что целиком отвечала моему идеалу любви — отдавать всю себя, без остатка, каждое мгновение жизни. Она и меня этому научила.
— Того вообще не бывает. Ни смолоду, ни…
Мать собрала со стола посуду, отвернулась к раковине.
— Кто знает, Таня… Если нам не выпало, это еще ни о чем не говорит.
Коробка оказалась совсем маленькой, и мне даже не пришлось ловить такси, хоть мать и совала мне настойчиво пятерку. Сегодня мне не хотелось брать у нее деньги — сама не знаю, почему. К счастью, мать не поинтересовалась, зачем это вдруг мне понадобился этот стародавний хлам.
Я задвинула коробку за тахту. У меня руки чесались открыть ее, но я изо всех сил подавляла в себе это желание. Не сейчас… немного погодя… Вымою в кухне пол, постираю, поглажу на завтра юбку. На прошлое давно пора смотреть издалека. Будем считать, мне просто захотелось воскресить в памяти, чем жила в юности. Кем… Хотя того человека давно нет. И не было, между прочим. Я его выдумала. Потому что я — идеалистка. Пора спуститься на землю и жить, как все вокруг живут.
Взять, к примеру, Кириллину: все имела, всех своей воле подчиняла. Интересно, она была счастлива? Раньше мне казалось, будто Варвара Аркадьевна всегда всем довольна и счастлива. Довольна и счастлива… Может, это взаимоисключающие понятия? Я, кажется, тоже довольна своей жизнью. Что касается остального, то, как говорится, история умалчивает.
Телефон молчит. И слава Богу. Еще то не успела как следует переварить. Последние десять лет моя жизнь текла спокойно, без водоворотов. Я сама так хотела.
Уже в сумерках я открыла рояль, легко, не запинаясь, сыграла «Посвящение» Шумана, которое не играла все эти десять лет. Потом сыграла еще раз, громче, упоенней. До-мажорная прелюдия Баха, как ни странно, спустила меня с романтических высот на землю. И это было прекрасно.
