Танки были поставлены и хорошо замаскированы между деревьями, и мы были более или менее удовлетворены. Однако в ту же самую ночь часовой сообщил нам, что виден свет большого пожара в направлении опорных пунктов нашей пехоты и что подразделения подвергаются интенсивному обстрелу. Мы немедленно выехали и увидели издалека, что усадьба и два других опорных пункта охвачены ярким пламенем. Русские обстреляли их зажигательными снарядами, чтобы уничтожить наше последнее укрытие. Я давно этого опасался.
Меня всегда расстраивало, что между тремя опорными пунктами не устроили хотя бы траншеи, если нельзя было сделать ничего иного. Естественно, нашим солдатам приходилось вылезать из своих убежищ во время пожара. Они лежали на открытой местности. Потери были бы еще большими при свете дня. Предполагаемая атака русских так и не произошла. Вероятно, они просто хотели улучшить обзор. К счастью для нас, дома в секторе Нарвы имели каменные фундаменты. Они и обеспечивали укрытие. На следующую ночь фундаменты пришлось покрывать новыми балками. Такая ситуация означала, что мы были совершенно открыты для обзора. Нам приходилось постоянно наблюдать за железнодорожной насыпью, с тем чтобы русские не застали нас врасплох. Пока что они не проявляли желания втягивать нас в интенсивную перестрелку. И это также указывало на намерение перейти в масштабное наступление.
К раннему утру мы перевезли тяжелораненых обратно за «детский дом». Мы уже стали для пехотинцев «мастерами на все руки», избавив их от еще больших потерь. Однако личный состав роты уже сократился до 10–12 человек. Почти каждую ночь я ездил на командный пункт полка за «детским домом» и просил командира укреплять позиции на нашем участке и рыть с этой целью по ночам траншеи.
К сожалению, мои предложения не встречали одобрения. По моему мнению, все уже и так видели, что здесь — самое слабое место нашего фронта. Но майор Хаазе всегда беспокоился только о двух своих батальонах в «ботинке», а ведь он должен был видеть, что далее на восток нам приходится прикрывать пограничный участок между двумя дивизиями. Противник любит выбирать такие участки для наступления.
После того как дома сгорели до тла, ситуация становилась практически безнадежной для пехоты в случае наступления русских на автодорогу из «восточного мешка». Отныне эти три дома могли рассматриваться как развалины трех домов.
Я, наконец, смог организовать размещение взвода из четырех хорошо замаскированных штурмовых орудий на одном уровне с «детским домом», но к востоку от него. Три 2-см счетверенных зенитных орудия также заняли позицию в 100 метрах за нашей усадьбой.
