Она шла с запада, параллельно железной дороге и мимо усадьбы за краем деревни. От усадьбы она вела по диагонали к железнодорожной насыпи и достигала второго железнодорожного переезда примерно через 130 метров. Вдоль отрезка от усадьбы до переезда стояли еще дома, приблизительно на одинаковом расстоянии один от другого.
Мне хотелось предварить свое последующее повествование этим подробным описанием местности с тем, чтобы читатель мог мысленно представить себе, как разворачивались наши операции в этом районе. Карта, приводимая в этой главе, также дает дополнительную информацию о районе, в котором мы сражались с русскими.
Когда мы вернулись из Рииги к позициям роты, расположенным примерно в 25 километрах к западу от Нарвы, в районе между побережьем и автострадой, я сразу же поехал с докладом на батальонный командный пункт. Командир попросил меня сменить в тот же день заболевшего командира роты в Лембиту.
Нашу роту рассредоточили по отдельным пехотным полкам. Командира роты отправили в Лембиту с двумя «тиграми»; еще четыре танка — к «западному мешку». Сев в автомобиль, я сразу поехал в Лембиту, чтобы сменить заболевшего командира. Тот был счастлив, что я прибыл так быстро, и тут же уехал на моем автомобиле.
Фельдфебель Кершер командовал второй машиной. Мы всегда хорошо друг с другом ладили. И вместе с ним я всегда чувствовал себя уверенней во время операции. Товарищи объяснили мне ситуацию. По их словам, русские засели за железнодорожной насыпью и чувствовали себя там как дома. Насыпь была так высока, что в ней легко оказалось прорыть туннели. Они служили бункерами.
Наши находились в усадьбе и в обоих домах между ней и «русским» железнодорожным переездом. Наши танки располагались за усадьбой. Ночью часовые попарно должны были поддерживать контакт между опорными пунктами. Решили отказаться от системы траншей, поскольку командир полка придерживался того мнения, что нынешние позиции были временными. Его командный пункт был расположен на склоне «детского дома» — так мы прозвали гору к северу от Лембиту. Она так круто обрывалась в восточной стороне, что прорытые в горе туннели позволили обезопасить себя от любого обстрела.
После первой ночи я договорился с пехотным командиром, что мы будем нести боевое охранение днем, а его люди — ночью. Моим людям тоже требовалось отдохнуть хотя бы несколько часов, если позволит обстановка.
Между усадьбой и домом в деревне к западу от железнодорожного переезда у нас была радиосвязь. Я, таким образом, всегда мог находиться наготове. В первый вечер мы, конечно, не вернулись на «подготовленные для отдыха позиции». Я хотел прежде взглянуть на боевые позиции, а это было возможно только с наступлением темноты.
