На этот раз Барерис хранил молчание в течение нескольких мгновений — тишина, которая говорила больше, чем любое признание.
— Я сделал это, чтобы ты смог сохранить свою честь, — наконец произнес он. — Потому что знал — если ты нас бросишь, то будешь считать себя трусом.
— Лжец! Ты сделал это только потому, что я был нужен тебе, чтобы я и мои наездники, которые последовали бы за мной, остались и приняли участие в бою. Десять лет я был твоим единственным другом. Я искал твоего общества, в то время как все остальные чурались тебя из–за твоего мрачного нрава и одержимости. Но ты никогда по–настоящему не считал меня своим другом, разве не так? Я был всего лишь ещё одним средством, которым ты мог воспользоваться ради исполнения своей безумной вендетты.
— Она не безумная.
— Нет, это именно так! Ты не можешь потягаться силами с Сзассом Тэмом. Ты — всего лишь один из солдат в армии, которую выставили против него те, кто ему действительно равен. Даже если остальные зулкиры и одержат победу, она не станет твоим триумфом или твоей местью. Твой вклад в неё будет минимальным. Но ты этого понять не можешь. Пусть ты и сам лишь пешка, ты пытался заставить своих товарищей–пешек на игральной доске идти вперед, и в результате этого я стал калекой!
— Возможно, не навсегда. Не теряй надежды.
Аот точно знал, где находилось его копье. Он мог схватить его даже вслепую. Он вскочил со стула и только тогда на миг приоткрыл глаза, чтобы боль не успела помешать ему увидеть, где находится Барерис, и направить острие оружия в его грудь.
Земля ушла у него из–под ног, и наездник качнулся вперед, не сумев завершить замах. Он зажмурился, будучи больше не в силах держать глаза открытыми. Аот рухнул на колени, завершив свой удар, который так и не нашел свою цель.
— Позволь мне помочь тебе встать и вернуться обратно на стул, — произнес Барерис.
— Нет. — Аот понял, что больше не испытывает желания прикончить барда, но и помощи от него он тоже не хотел. — Просто убирайся отсюда и впредь держись от меня подальше.
* * *
Барерис задыхался, словно только что пробежал много миль. Его желудок завязался узлом, а глаза пронзила острая боль.
— Он дал клятву служить тарчиону и зулкирам, — произнес он. — Так же, как и я. Я поступил совершенно правильно, остановив его.
Он говорил сам с собой, но, к его удивлению, Зеркало счел нужным ответить:
— Ты обманул его, — произнес призрак. — Нарушил кодекс нашего братства.
— Нет никакого братства! — отрезал Барерис. — Может, порой ты и путаешь свои разрозненные воспоминания о прошлом с действительностью, но хватит трепаться о том, чего не понимаешь!
