Давай, конечно, ты у нас высокодуховная личность, ты сама кому угодно расскажешь, где надо рвать с корнем, а где — просто смахивать пыль. Стоило ли учиться чёткости и беспощадности взгляда на реальную жизнь, когда тебе подсовывают виртуальную муть, пестрящую обманками и подлогами?
А ведь это всего лишь порождение реальности, неотъемлемая часть её, говорит Полина.
Ему тоже тогда было двадцать восемь, человеку, убившему его отца.
Да, ей, кажется, действительно можно рассказать. В её таёжном мусоросборнике мужики все злые, топорами секутся. А ты всего лишь был свидетелем перепалок в военчасти. Сломанные ударом кулака лицевые кости и череп, разрубленный топором, — есть тут разница?
Говори тише.
* * *
— Это не метод не действует, — говорит она. — Просто он был человеком жизни, а ты — человек смерти.
— А я думал, это генетика. Мне передался принципиально иной тип темперамента. Хоть иди и застрелись.
— Можно и так сказать.
— Я не то что пытался подражать ему все эти годы, — говорит Глеб, — просто он мне словно был виден отовсюду. Как памятник — из любого уголка ближайшего парка. Но человек — это не памятник.
— Это возрастной кризис, говорит она. — И вообще, можешь ты жить с мыслью, что никто никого не убивал?
— Даже если не убивал, это всё равно, что убил. Самообман оставь для подростков, гуманистов и христиан.
— Он — человек жизни, ты — человек смерти. Не всегда стоит играть с противоположностями.
— Ещё скажи, что я некрофил, и из сочувствия помоги устроиться на работу в морг. Я, кстати, до сих пор не боюсь трупов. Мне на них плевать.
(Но всё равно он превратится в своего отца — лысеющего зажатого ублюдка. Поэтому нет разницы, боится он смерти или всего лишь возвращения домой.)
— Глеб, спрашивает она, — собираясь уходить, — как ты считаешь, разве это правильно — топить щенков?
— Да, — говорит он, — зачем плодить дворняг?
— Ну и сволочь же ты, — отвечает Полина и бесшумно спускается вниз по лестнице.
* * *
Что она в нём нашла — что-то особенное, волю, которая была только продолжением чужой воли, — но у многих нет даже такой: они живут по инерции.
Или просто выделила в сетевой толпе человека своей касты, понимающего, почему группа «Muse» — дешёвый мейнстрим, что Коэльо — такой писатель, которого лучше не читать, и что Mail Agent — троянская программа, которую лучше не скачивать?
Впрочем, всё это мусор.
Может быть, стоит смириться, думает он: миллионы людей продолжают чужое и не задумываются над этим. А он задумывается; так и с ума можно съехать, в наше время это нормально. Проще найти вменяемого художника или писателя, чем программиста со здоровой психикой.
