Профессор умолк и вздохнул.
— Какая картина… воистину Зевсов размах!!.. — произнес я, охваченный сильным впечатлением от рассказа профессора.
— То-то, друже!.. — сказал Иволгин и прикоснулся ладонью к моему колену. — Нет чудес — и все чудо на свете!
Мы побеседовали еще с полчаса и я начал прощаться.
— А мы вас проводим!.. — сказал профессор, и мы все втроем направились к воротам.
— Рад, что удалось повидать вас и вас, профессор!.. — обратился я к своим спутникам. — Давно я не проводил так интересно время, как сегодня с вами!
Профессор слегка поклонился.
— И я рад!.. — отозвался мой приятель: — точно свежим воздухом на меня потянуло!
У калитки оба они любезно пропустили меня вперед; кривой сторож зазвякал ключами и отпер ее. Я вышел на улицу к поджидавшему меня извозчику.
— Нельзя-с!… — услыхал я за своей спиной голос сторожа: — назад пожалуйте!!…
Я оглянулся. Оба мои спутника стояли по ту сторону решетки; калитка была захлопнута и сторож замыкал ее.
— Циклоп Полифем!!… — произнес сквозь зубы мой приятель. Он взялся за решетку и потряс ее.
— Оставьте!… — повелительно сказал профессор и снял волосатую, сильную руку Иволгина с прутьев калитки. — Скоро мы улетим отсюда на корабле… До скорого свиданья!!..
Они повернулись и пошли к дому; Иволгин, показалось мне, сразу осунулся и сгорбился; профессор выступал величественно.
— Что это значит? — с негодованием обратился я к привратнику: — отчего вы не выпустили этих господ?
Единственный глаз сторожа в свою очередь удивленно уставился на меня.
— Да ведь они же сумасшедшие, сударь!.. — ответил он.
— Как так?!.. — чуть не вскрикнул я.
Шедшие, должно быть, услыхали мой возглас и оглянулись; лицо Иволгина было неузнаваемо — озлобленное и настороженное; профессор презрительно повел в нашу сторону носом. Чтобы им видно меня не было, я скрылся за будкой.
— Господин Иволгин вот уже третий год как из докторов в больные перешли… — продолжал привратник: — все души померших вызывает!
— Отчего же это с ним случилось?!
Сторож пожал плечами.
— А кто ж может это знать? Сказывают люди — от любви, будто, попритчилось?!
— От какой любви?!
— Да глупость обыкновенная… У профессора дочка, что ли, была, не то племянница, так вот к ей… Антонидой какой-то ее звали. Провалилась она где то, вот и повредились оба!.. По нашим временам долго ли?!
