В 1789 году — навеки выгравированном в истории — был свергнут абсолютистский режим. Как и всякая революция, эта вспыхнула не случайно: в 1788 году Франция пережила несколько неурожаев, следовавших один за другим, ее население стремительно нищало, и экономическая катастрофа привела к разрушению королевства. Страна нуждалась в великом правителе, а Людовик XVI таковым не был. Мотовство королевы Марии-Антуанетты вызывало недовольство народа. Посреди великолепия Версаля королевская чета понемногу осознавала, что кризис настиг и дворян, и духовенство, и третье сословие. Все в королевстве были недовольны, хотя и по различным причинам. Реформы были необходимы как никогда, и идеология Просвещения, проповедовавшая разделение власти, равенство и свободу, подталкивала к ним. Однако Просвещение внезапно завершилось жестокостью и большим кровопролитием.
Чтобы обсудить эту тревожную ситуацию, король созвал Генеральные штаты (высший сословно-представительский орган Франции до 1789 года. — Примеч.ред.). Заседание торжественно открылось 5 мая 1789 года. Третье сословие, то есть буржуазия, восседало слева; дворянство и клир, или трон и алтарь, — справа (именно отсюда происходят понятия «левые» и «правые» в политике). После неудачных попыток достичь компромисса 16 июня представители третьего сословия, а также несколько членов дворянства и духовенства учредили Национальное собрание. Собравшись в версальском зале для игры в мяч, депутаты произнесли знаменитую клятву не распускать собрание до тех пор, пока они не проголосуют за конституцию. Астроном Жан Сильвен Байи (1736-1793), близкий друг Лапласа, дал эту клятву с неописуемым восторгом. Сторонники монархии начали угрожать и громко выкрикивать ругательства, и он произнес знаменитую фразу: «Нации не приказывают».
Эти события ознаменовали начало Французской революции, заложившей основы современного государства и давшей новый импульс науке. Волна институциональных изменений прокатилась по всей стране. Франция из монархии превратилась в республику: подданные короны стали гражданами, а сословия исчезали, чтобы переплавиться в буржуазное общество. Многие ученые с энтузиазмом участвовали в революционных процессах, но далеко не все. Кондорсе и Лавуазье заняли умеренные позиции, Карно и Монж перешли в лагерь радикалов, Лагранж и Лежандр испытывали скепсис, а Лаплас стал оппортунистом. Ученые Академии теперь служили не королевству, а государству и нации. Нации принадлежал и их труд.
