кофе не выпила.
Перед глазами появляется лицо Дориана, и он с облегчением вздыхает, морща лоб от
беспокойства.
- Габриэлла, - выдыхает он так, будто его лишили драгоценного воздуха на несколько
часов... дней... тысячелетий. Дориан ободряюще улыбается, после чего я неловко
перевожу взгляд на что-то или кого-то напротив него.
Я умираю.
Не в буквальном смысле... Черт, я не могу сделать этого. Но что-то внутри меня - забытые
воспоминания, горечь, ложь - разлетается в прах.
Потому что, то о чем я думала было реально - несмотря на все посланные мне этим миром
страдания - а не тем, чем казалось.
Моя реальность стоит надо мной, смотрит сверху вниз с такой заботой и любовью,
которая может теплиться только в глазах родителей. Так смотрит отец на дочь, когда она
обдирает коленку или приходит домой в слезах, после того, как мальчишка разбил ее
сердце.
Такой взгляд может похвастаться добротой, заботой и любовью.
Хотя я и не знаю этого поразительного человека передо мной, но с уверенностью могу
сказать, что он мой отец. Что-то внутри меня расцветает в надежде, призывая принять это
маловероятное открытие и отчаянно держаться за прекрасное видение, опасаясь, что оно
растворится на моих глазах.
- Габриэлла?
Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, да что угодно, но не могу подобрать
правильных слов. Итак, настоящая Габриэлла во всей своей красе, я озвучиваю первое,
что приходит на ум.
- Ты довольно неплохо выглядишь для мертвого парня.
Александр выдыхает и улыбается, как будто он только что услышал мой первый крик
после рождения. Я думаю, в некотором смысле, так и есть. Это наше первое знакомство.
То, что было украдено у нас двадцать один год назад.
- Мое дитя, - бормочет он, неуверенно поглаживая спутанную, неопрятную копну волос на
моей голове. Он касается меня с неохотой, которую может понять только Темный. Он
излучает чистую, безграничную, бескорыстную любовь, то, что они редко чувствуют или
испытывают.
Я приподнимаюсь, чтобы лучше рассмотреть его, и меня тотчас ошеломляет его красота.
Темные кудри, бронзовая кожа и поразительно ярко-голубые глаза.
Его волосы длиннее, а на подбородке легкая щетина, которой вполне достаточно, чтобы
придать ему угрожающий и опасный вид. Тем не менее, он, несомненно, красив.
Почти смазлив. Этот человек не может быть моим отцом. Несмотря на его разорванный
пиджак и перепачканную кровью льняную рубашку, нет ни шанса, что я могу состоять в
