* * *
Тридцать четыре дня наедине с самой собой. Тридцать четыре дня испытания на прочность. Тридцать четыре дня без голоса и общения. Наказание за непослушание. Хорошо, хоть еду дали.
Справедливо? Оправдано? Милара так не думала.
Бесконечные хитросплетения туннелей перестали быть загадкой уже спустя неделю. Красота радужного камня перестала радовать глаза через две. А в нежной душе девушки нераспустившимся бутоном созрел бунт.
Приказы стали сыпаться на голову на следующий день, после смерти Закура. Гнома, подобравшего её в пеленках и спасшего от верной смерти. Милара исправно делала все, чтобы её не попросили, но с последним требованием она просто не могла согласиться. От одной мысли о браке с коротышкой её охватывала дрожь. И неважно, кем бы он ни был.
Гномья община решила сломить её. Они оставили девушку в заброшенных туннелях на два месяца для укрощения духа, однако только подстегнули внутренний протест. Милара никогда не сможет ублажать одного из этих снобов, с детства тыкающих в неё кирками.
Она была другая, и за это её не любили. Она была чужая, и за это её просто ненавидели.
Закур старался приобщить её к гномам, но девушка чувствовала их настоящее отношение и сторонилась контактов. Часто Милара мечтала родиться гноминей, но что‑то внутри все равно противилось такому желанию.
Гномы думали, что закрыли её. Одной из черт этого малого народца всегда была излишняя самоуверенность. Но только благодаря ей Милара нашла несколько выходов наружу, и давно бы уже убежала, если бы не было так страшно.
Нет, она и с Закуром выходила под голубое небо, но одной — никогда. Вырастивший её, как собственную дочь, гном, часто рассказывал и о мировом укладе, и о расах, но девушка так и не решилась сделать шаг навстречу неизвестному.
Она оправдывала себя, что надо вернуть голос. Вот тогда Милара бы решилась на побег. Девушка была уверенна, что о ней не особо бы и горевали. Скорее всего, даже вздохнули с облегчением. Ведь король Мирик после серии 'случайностей' запретил своим поданным вредить девушке.
Чувствуя себя бельмом на глазу общественности, Милара первое время получала удовольствие от одиночества. Но дни превратились в сплошную мрачную вереницу повторений, и девушка теряла надежду.
До этого дня.
Смотря на девушку, так похожую на себя, только со светлыми волосами, Милара впервые испытала чувство единства. Вот, такая же как она! Живая! Говорит!
Но трое мужчин за ней повергли девушку в пучину страха. Если маленький народец так зол, то, что же могут сделать эти огромные мужчины. Когда один из них, рыжий, как медь, сделал шаг вперед, все внутри Милары оборвалось. Она не слышала, что он ей говорил. Она видела только горящие глаза и грубые черты лица, и от этого ей хотелось кричать. И она бы это сделала, во всю силу своих легких… но не могла.
