Сбросишь его со скалы — взлетит. Подожжешь пламенем — затушит. Может, просто придушить этого огненного и все? В руке Рокаэля рассыпался в пыль кусок скальной породы, сливаясь с горной тропой.
Осознанно пропустив Маркеля вперед, мужчина контролировал Оливию. Но это была его ученица, а, значит, даже и повода не давала усомниться в чувстве равновесия. Зато как горячо Рокаэль желал, чтобы огненному оно изменило, это самое чувство.
Он бы не разбился, нет, слишком наивно на это полагаться, а вот горгульям бы дал знать, что тут чужаки. Тогда бы эту ящерицу можно было смело развернуть назад и отправиться к следующему пристанищу тварей.
Но ноги Маркеля твердо ступали по дороге, и Рокаэлю оставалось только скрипеть зубами от злости и прожигать спину яростными взглядами.
Чем думал Сандар? В бездну всю выгоду! Это же чужак!
В нос ударил запах черной смолы, а, значит, им было рукой подать до первого притона горгулий. Эти безобразные морды любили высоту, черные сосны и скалы. Для того, чтобы драконов не обнаружили раньше времени, им пришлось пробираться пешком по узким тропам, где с одной стороны поджидал обрыв, а с другой — скала.
Под ногами бушевало море, и пенные верхушки волн отсюда смотрелись белыми бегущими черточками. Два десятка снежных драконов и один приблудный огненный дольше шли пешком по извилистой змейке, чем летели сюда на собственных крыльях.
— Осторожно! — крикнул идущим первым в цепочке дракон, и время как будто остановилось.
Сверху послышался хруст, скрежет, и под рукой Рокаэля задрожала скала. В глаза сыпалась каменная крошка, не давая ничего рассмотреть, и все драконы вжались в скалу, надеюсь на лучший исход. Такого в этих местах не было!
Но когда стало ясно, что землетрясение не собирается заканчиваться, и все более крупные камни сыплются прямо на головы драконам, они начали оборачиваться, чтобы отлететь в сторону и зависнуть над морем, спасая собственные жизни.
На горной тропе остались только трое: алый дракон, пытающийся укрыть свои крылом от камней себя и Оливию, и Рокаэль.
— Оборачивайся! — кричал мужчина сжавшейся девушке. Оливия пыталась сосредоточиться, но магия практически не отзывалась в ней. Сердце похолодело от предчувствия беды, но девушка не оставляла попыток, снова и снова призывая обращение.
