– Сам-то он, кстати, как?
– Да вроде нормально. Ранен, и как раз тут и лежит, – Раченков кивает в сторону здания медицинской роты, мимо которого мы сейчас идем, – но не сказать чтоб уж очень серьезно. Только крови многовато потерял – сразу жгут наложить не смог, некогда было.
Медроте досталось не так сильно, как штабу, но и тут видны пулевые отметины на стенах, несколько окон двухэтажного корпуса лишились стекол и затянуты теперь изнутри зелеными армейскими плащ-палатками.
– А эти абреки, с которыми Николаич полаялся, они как?
– Кто, ингуши-то? Не поверишь – тоже нормально. Оказались вовсе не такими козлами, как поначалу показались. Когда заваруха началась – даже оборону своей части лагеря беженцев организовали. И сами отбились, и безоружных гражданских прикрыли. Чудес героизма, правда, тоже не проявили, но и ингуши-то такие… с рынка. Настоящие, боевые ингуши, они сам знаешь где…
– Знаю, в ингушском ОМОНе. Стоял с ними на «Черменском кругу»…
– Вот-вот. Кстати, там вообще интересно вышло: старший их тоже ранение получил, так они сейчас с Николаем Николаевичем в одной палате лежат…
– Занятно, – хмыкаю я в ответ. – Ну вот и пообщаются. Глядишь, наладят отношения, а то и помирятся… Да, к вопросу о птицах… Скажи, а в какую дубиновую голову вообще пришла идея трупы жечь? Даже меня, ко многому привычного, воротит. Как себя гражданские чувствуют – и представлять не хочу.
– Да Кондаков и придумал, – морщится как от зубной боли Раченков. – Стратег, мля, фельдмаршал Кутузов…
– А сам-то он где?
– Так это, героически погиб в ходе отражения нападения на штаб бригады, – не моргнув глазом заявляет Алексей.
– Так, тпру, Зорька! Не понял… Как он мог сначала героически в бою погибнуть, а потом приказ трупы жечь отдал?
Раченков пристально и этак изучающе смотрит мне в глаза:
– Борис, ты уверен, что оно тебе реально нужно?
М-да, взгляд у моего бывшего взводного такой… пронизывающий. Аж холодком между лопаток от него сквозануло.
– Неа, Лех, вообще не надо. Как в том анекдоте про тещу: «Померла так померла»…
– Вот и договорились, – удовлетворенно кивает он в ответ.
– Только это, Алексей, над версией о героической гибели, как мне кажется, лучше все же поработать… Не один я спрашивать буду.
– Не учи отца, – коротко бросает он. – Работаем.
– Ну, тогда замяли.
Несколько секунд мы стоим молча.
– Кстати, – приглядывается Алексей к людям, сидящим на ступенях крыльца медроты, – сейчас я тебя с одной просто феноменальной девушкой познакомлю. Сама из беженцев, из Москвы привезли вообще в чем была – ни вещей, ни родни, ни знакомых. Но умудрилась задружиться с нашим Грушиным, получила оружие и начала у него учиться. Сначала – одна, а потом вообще группу из таких же собрала. И в обороне склада, кстати, по словам и Грушина, и разведчиков, что ему там помогали, далеко не последнюю роль сыграла. Геройская девчонка.
