«Надо!» Сморгнув застилающие глаза слезы, Женька вскинула автомат, приподнялась над узеньким подоконником и почти наугад несколько раз выпалила в темноту. «Попасть ты все равно, наверное, ни в кого не попадешь, так хоть припугнуть», – снова мелькнуло в голове, прежде чем девушка опять присела, почти прижавшись к металлическому полу балкончика. С удивлением она вдруг поняла, что не так уж снаружи темно и не так уж мало она успела увидеть за те считаные секунды, что глядела сквозь прицел автомата наружу. По крайней мере дульные вспышки и какие-то ломкие, искаженные неровными отблесками тени людей она разобрала вполне отчетливо. В оконную раму прямо над ее головой вдруг тяжело ударила пуля и, издав мерзкий, буквально наизнанку выворачивающий противный визг, ушла куда-то вглубь склада. С трудом задавив едва не захлестнувшую ее волну паники, девушка вновь приподнялась. На этот раз она уже не просто палила в белый свет как в копейку, а попыталась прицелиться. Сделать это было нелегко: слишком уж ломкими и искаженными были тени перебегающих к ангару врагов, слишком быстро гасли, будто и не было, вспышки выстрелов. Но она старалась. Раз за разом, буквально на одну-две секунды приподнимаясь над подоконником, она посылала в сторону противника пулю за пулей. И – удивительное дело, Женька вдруг осознала, что с каждой секундой боя, с каждым выстрелом обуревавший ее поначалу страх куда-то уходит. А на смену ему приходит какая-то пугающая, первобытная, злая и веселая бесшабашность. Словно втягиваемая ноздрями кислая пороховая вонь с каждым вдохом будит в ней какие-то потаенные, атавистические, от далеких предков доставшиеся в наследство эмоции. Наверное, почти такие же испытывал ее дед, угодивший из экипажа черноморского эсминца в морскую пехоту, когда где-нибудь под Керчью, зажав в зубах ленточки бескозырки, грудью шел на румынские и немецкие пулеметы.
В ее окошко внезапно ворвался целый рой пуль, непереносимо зазвенело в и без того уже надрывающихся от боли ушах, по правой щеке словно пригоршней мелких острых ледышек хлестануло. Та враз онемела, по шее за воротник тонкими струйками потекло липкое и горячее. Женька самыми кончиками пальцев дотронулась до раны и почувствовала легкий укол: в щеку разом вонзились сразу несколько мелких металлических «заноз». И черт с ними! Сейчас главное – выжить, потому что если не получится, то мертвой ей будет уже не до торчащего из лица железа. Да и мелкие они, вряд ли что-то серьезное.
