— Тебя кто-то обидел? — догадался Геннадий Павлович.
Люба подъехала к рукомойнику и плеснула на лицо холодной водой.
— Папа, растопи титан, я хочу помыться.
— Кто это сделал? — вцепившись в стол, сдавленным голосом спросил Геннадий Павлович.
— Что сделал?
— Втянул тебя в наркоманию! — закричала Надежда Клавдиевна.
— Надругался над тобой! — закричал Геннадий Павлович.
— Почему — надругался? Он просто обнял меня и опустил вниз.
Мама и папа в ужасе посмотрели друг на друга.
— Любушка, ты где таким словам научилась? — плачущим голосом спросила Надежда Клавдиевна.
— Я ему спущу! Я ему так опущу! — Геннадий Павлович вскочил из-за стола. — Где этот яйцеклад?! Говори! Я ему спуску не дам!
— Я не могла сама спуститься. Он меня обнял и помог слезть.
— Откуда?! — шумел Геннадий Павлович.
— С джипа.
— Ты попала в автоаварию! — вскричали Надежда Клавдиевна и Геннадий Павлович. — На тебя джип наехал?!
— Нет, это я на него упала сверху.
— С моста, что-ли? Говори толком, Люба!
— Вы же мне слова вставить не даете. Я летела с парашютом…
— С моста?!
— Из самолета сельхозавиации. Я прыгнула с парашютом.
Парашют отнесло от поля. Я упала с коляской на крышу джипа. В джипе ехал прекрасный человек, Николай. Коля…
Речь Любы замедлилась, глаза опять стали бессмысленными.
Надежда Клавдиевна держалась за сердце. Геннадий Павлович медленно опустился за стол.
— Мы долго разговаривали. Коля очень переживает за судьбу нашего сущика. Я думаю, он эколог. А потом он обнял меня, взял на руки и опустил с джипа на землю. Папа, растопи титан, мне нужно помыться, потому что я уезжаю в Москву. С Николаем. Мама, где диск с моими песнями?
Люба развернула коляску и поехала в ванную. Геннадий Павлович взял с подоконника бесплатную рекламную газету и спички и покорно пошел за дочерью. В ванной он засунул газету в топку, поджег и принялся подкладывать лучину. Он, молча, брал поленья, колол их на чурочки, засовывал чурки одну за другой в огонь, пока не заполнил топку. Огонь затрещал, зашумело в тяге. Люба набрала воздуху и спросила натянувшимся голосом:
— Папа, если бы ты был мужчиной…
— Здрасьте. А я кто? — обиделся Геннадий Павлович.
— Я имею в виду, если бы ты был посторонним мужчиной. Как ты думаешь, мужчина может влюбиться в такую, как я?
— В кого и влюбляться, если не в тебя! — убежденным голосом произнес Геннадий Павлович. — Ты у меня самая красивая в мире! Добрая, умная, талантливая!
— Все родители так говорят, — грустно произнесла Люба.
