Чуть-чуть помедлив, Мэри ответила:
— Да, вы правы.
— И окно в будуар было открыто?
Я заметил, что лицо Мэри слегка побледнело.
— Да.
— В таком случае, вы не могли не слышать голосов, доносившихся из комнаты. К тому же там говорили на повышенных тонах и с вашего места можно было услышать даже лучше, чем из холла.
— Возможно.
— Не могли бы вы рассказать нам, что вы слышали?
— Уверяю вас, что я ничего не слышала.
— Вы хотите сказать, что не слышали никаких голосов?
— Я слышала голоса, но я не вслушивалась в них.
Она слегка покраснела.
— У меня нет привычки подслушивать интимные разговоры!
Однако судья продолжал упорствовать.
— Неужели вы ничего не помните, миссис Кавендиш, ни единого слова Может быть, какую-нибудь фразу, из которой вы поняли, что разговор был действительно интимным.
Оставаясь внешне совершенно спокойной, Мэри задумалась на несколько секунд и затем сказала:
— Я, кажется, припоминаю слова миссис Инглторп по поводу скандала между мужем и женой.
— Прекрасно! — Судья удовлетворительно откинулся в кресле. — Это совпадает с тем, что слышала Доркас. Простите, миссис Кавендиш, но, хотя вы и поняли, что разговор был сугубо личный, тем не менее вы остались сидеть на том же месте возле открытого окна. Не так ли?
Я заметил, как на мгновение вспыхнули ее темные глаза. В ту секунду она, кажется, могла разорвать судью на куски, но, взяв себя в руки, Мэри спокойно ответила:
— Просто там было очень удобно. Я постаралась сосредоточиться на книге.
— Это все, что вы нам можете рассказать?
— Да.
Мэри Кавендиш возвратилась на место. Я взглянул на судью. Вряд ли он был полностью удовлетворен показаниями миссис Кавендиш. Чувствовалось, она чего-то недоговаривала.
Следующей давала показания продавщица Эми Хилл. Она подтвердила, что семнадцатого июля продала бланк для завещания Уильяму Эрлу, помощнику садовника в Стайлз.
Затем выступили Уильям Эрл и Манинг. Они рассказали, что подписались под каким-то документом. Манинг утверждал, что это было в 4.30, Уильям же считал, что это произошло немного раньше.
После них была вызвана Цинция Мердок. Ей почти нечего было добавить к предыдущим показаниям, поскольку до того, как ее разбудила Мэри Кавендиш, девушка вообще не подозревала о случившемся.
— Вы даже не слышали, как упал столик?
— Нет, я спала очень крепко.
Судья улыбнулся.
— Люди с чистой совестью всегда спят крепко. Спасибо, мисс Мердок, у нас больше нет вопросов.
Следующей выступала мисс Ховард Она показала письмо, которое миссис Инглторп послала ей вечером 7 июля. Мы с Пуаро уже видели его раньше. В нем не содержалось ничего нового. Ниже я привожу текст письма.
