Правда, в этом деле присутствовала некоторая странность – как выяснялось из материалов дела, сотрудничать с ФБР он начал с первого курса колледжа, усовершенствуя для бюро какие-то программы. Иначе, Томми был своим человеком в ФБР. Что же такого могло произойти, если через три года оно согласилось с его устранением? Что-то здесь не вязалось… Ощущение было таковым, что дело было сшито грубыми нитками из многих кусков, между которыми проступают белые пятна. После некоторого колебания верх взяла привычка доводить дело до логического конца.
Подняв трубку, Анри Обрайн произнес:
– Вот что, Мари, соедини меня с директором.
– Он сейчас немного занят, – неуверенно прозвучали ее слова.
– Видно, дела и в самом деле очень серьезные, если до директора ФБР не может дозвониться один из его заместителей, – съязвил Обрайн.
– Мистер Конорс разговаривает с Белым домом… Обождите секундочку… Все, линия свободна, я вас соединяю.
– Что у тебя там, Анри? – прозвучал глуховатый голос директора ФБР.
– Я тут пролистывал дело Томми Харриссона…
– Томми Харриссон… Ну, ну… И что тебя там смущает?
– У меня такое ощущение, что в нем не хватает по меньшей мере пары десятков страниц.
– Любопытное наблюдение.
– Из его личного дела пропали кое-какие интересующие меня детали.
– Что именно тебя интересует?
– Хорошо, у меня такой вопрос… Кому это вдруг понадобилось устранять Харриссона, если он работал на ФБР?
– В деле написано, что он сотрудничал с ФБР?
– Да. Может, его устранило Федеральное бюро? Вы мне скажите напрямую, в нашей работе случается всякое, я должен это знать.
– Могу тебе сказать совершенно точно: к этому делу мы не имеем никакого отношения. С Томми Харриссоном действительно пошло что-то не так. Его не должны были убирать, в какой-то степени он был нашим человеком, так не делается… Мы проводили закрытое расследование, я сам принимал в нем участие…
– Я это знаю, господин директор, под некоторыми документами стоит ваша фамилия. Но кто именно его устранил, если не ФБР?
– Ты не думал о том, что, кроме нас, имеются и другие секретные спецслужбы?
Создавалось впечатление, что директор чего-то недоговаривал, что же такого может быть секретного в этом деле, если даже он опасается быть откровенным со своим замом?
– ЦРУ?
– Я тебе ничего не говорил.
– Томми похоронили очень быстро, как будто бы очень спешили. И у меня…
– Анри, даю тебе дружеский совет. Это дело уже закрыто, его давно сдали в архив, о нем позабыли, так что не следует в нем копаться и вытаскивать его на поверхность. Оно может дурно запахнуть.
