Улыбка снова осветила лицо полковника.
«Женщины, наверно, без ума от его улыбки, — решил Игорь. — Фу, до чего все это противно…»
Кухарка, толкнув ногою дверь, внесла кофе в кабинет. Кутепов встал из-за стола, захватив с собою фарфоровую доску с куском слезящегося сыра, и жестом пригласил Игоря пройти вперед.
Игорь остановился, пораженный. Все стены кабинета были увешаны женскими портретами. Их было больше сотни — писанных маслом, пастелью, акварелью, карандашом, снятых всеми способами, во всевозможных манерах, во всех видах. Тут были дамы в бальных и вечерних туалетах, и девушки в беленьких институтских передничках, и особы неопределенного возраста в неопределенных маскарадных костюмах. Большинство из них, — Игорь не мог не признать, — были хороши собой. На письменном столе лежал под стеклом гипсовый слепок женской груди. Прекрасная мраморная копия роденовского «Поцелуя»[18] стояла в углу на гранитном цоколе.
— Музей! — заметив недоумение Игоря и весело скаля зубы, воскликнул Кутепов. — Память моих увлечений. Это еще не все. Но, разумеется, лучшее из моей коллекции.
Полные губы его раскрылись в жадной и обнаженной улыбке.
Игорь с внезапно подступившей к горлу спазмой брезгливости отвел от него глаза.
— Есть прелюбопытные экземпляры, — добавил Кутепов после паузы, валясь в низкое кресло и расставя мускулистые стройные ноги, — стоит рассказать… Но сейчас давайте побеседуем о деле… Итак, вы могли бы установить слежку за этим прохвостом.
Чтобы не выдать свою неприязнь, Игорь смотрел в сторону, на один из портретов. Кутепов оборвал начатую фразу, стукнул каблуками об пол, мостясь поудобнее, и пробормотал, чуть картавя, растягивая слова:
— Что, хорошенькая? А? Не правда ли? Это одна из последних.
На совещание, которое состоялось на квартире Кутепова через неделю после знакомства с ним Игоря, собралось несколько молодых гвардейских офицеров, два капитана Академии Генерального штаба и один молодцеватого вида генерал-майор. Открыл совещание Кутепов. Он сказал с обычной своей обворожительной улыбкой, что не смотрит на это собрание близких друг другу лиц как на официальное совещание, но просит всех высказаться запросто, поделиться друг с другом настроениями в полках, на фронте, в обществе и выслушать обещавшего прибыть к нему члена Государственной думы Пуришкевича[19], который только что вернулся из своей поездки по фронту с санитарным поездом своего имени.
— Он хочет высказать нам, русским офицерам гвардии, кое-какие свои опасения, — сказал Кутепов, с улыбкой поглаживая пышный ус.
