организации первого уровня, в письме должно было быть написано, что и
разработчики СУ и гироприборов для решения этой задачи есть, и они
согласны. Так как НИИ-885 делало СУ Н1-Л3, оно не могло делать и
конкурсную с ней работу, тем более что с Челомеем Пилюгин не работал, так
что единственным претендентом было наше ОКБ-692. Сергеев оказался перед
сложным выбором, с одной стороны он понимал, что и Челомей и Глушко
48
правы и вообще на открытый конфликт с ними он не решался, а с другой – он
при этом формально выступал против позиции Министра, которого сильно
боялся. Министр, чтобы он не думал о предложении Челомея - Глушко,
выступить за закрытие Н1–Л3 не мог, так как министерство было по нему
головным, и спрос за неудачу теоретически мог быть и с него. Поэтому он
занял позицию официального невмешательства, не препятствуя предложению
ОКБ-456 и ОКБ-52, но и не поддерживая их официально. Но раз согласия
Министра не было, Сергеев не решился поддержать проект УР-700 - ЛК-700,
хотя и сказал Челомею, что мы беремся делать СУ ракеты, если только будет
приказ Министра. Так как в письме Брежневу должно было быть написано,
что все смежники есть, должна была быть их виза (не подпись) где-нибудь на
втором экземпляре, выход был найден ко всеобщему удовлетворению.
Сергееву сказали, что он может ехать в Харьков заниматься более важными
(чем письмо Брежневу!) и срочными вопросами, а для редактирования и
визирования оставить меня (моего мнения никто не спрашивал, хотя я эту
идею поддерживал, хоть и трясся, как осиновый лист, так как опыта таких
работ у меня не было, но уж очень работа было интересной), что и было
сделано. Естественно, Брежнев это предложение не принял, ведь нужно
было списать выброшенные на ветер огромные суммы, тем более, что отдел
оборонной промышленности ЦК, фактически выполнявший волю
Д.Ф.Устинова, был категорически против. Устинов был совершенно четким
противником Челомея по любому вопросу, а Минобороны было бессильно,
так как речь шла о гражданском проекте. Готовности решать такие вопросы
при наличии серьезных разногласий у Брежнева тоже не было. Такое решение
мог бы принять Сталин (но с крайне жесткими оргвыводами), может быть
Хрущев, а другие вожди не осмелились бы, тем более, что существа
