Я вот только что с самолета, я был в другой реальности, я был в Ливане, я был на юге Ливана, у моих друзей из «Хезболлы». И там было все понятно: они показывали мне кладбище израильских танков «Меркава» — это груда железа мерзкого, которое размолотили с помощью русских ракет, «Корнетов». Это была мощная красивая блестящая победа, сломавшая хребет Израилю, после которой Израиль сейчас просто ползает на четвереньках. Мне это понятно. «Меркава» — это враг, «Корнет» — это мой друг, мой брат.
А. Самсонова: — А где ваши враги и друзья здесь, в России, на родине?
А. Проханов: — Кругом копошатся враги, кругом копошатся пауки. Я приближаю свое лицо к страшному отвратительному, страшному омерзительному либералу, и вдруг вижу на его мохнатом чудовищном лице очаровательную улыбку почти любимой мною женщины.
А. Самсонова: — Это кто?
А. Проханов: — Это вы.
А. Самсонова: — Я не мохнатая.
А. Проханов: — Издалека. Из самолета, летящего из Ливана.
А. Самсонова: — Вы готовились к нашей встрече. Давайте перейдем к другой теме. Пока вас не было на родине, на нашего коллегу Сергея Асланяна было совершено покушение. Рассматривались разные версии. По одной из версий покушение было спровоцировано его высказываниями в адрес пророка Мохаммеда в эфире радиостанции «Маяк». И когда Асланян пришел в себя, он подтвердил эту версию и сказал, что, скорее всего, именно из-за этого было произведено покушение. Довольно странной выглядела позиция одного из имамов, который сказал, что мусульмане не имеют к этому отношения, но Асланяна, видимо, покарал их руками Аллах. Что вы думаете по этому поводу?
А. Проханов: — Ну, не знаю. Вот, например, по Европе прокатались гигантские волнения, когда весь мусульманский мир откликнулся возмущением на оскорбления в адрес Мохаммеда. И, казалось бы, нормальный человек, который следит за мировой политикой, следит за зонами опасности, он понимает, чем это грозит, какая шаровая молния таится в исламском мире, как напряжены там нервы, какая идет революционная огромная волна в исламском мире. А революция — это всегда избыточность, это всегда резкость, это всегда сверхактивность. И надо сторониться цунами, который идет на тебя. Но есть же безумцы типа того пастора американского, который сжег Коран. И он еще раз сожжет. А потом мы найдем его где-нибудь на свалке старых машин, где-нибудь под Чикаго, с распоротым животом. И мы будем говорить: «Какое зверство! Какой ужас!»
И зачем нашему соотечественнику потребовалось оскорблять это больное и мучительно тревожное чувство современного мусульманина? Для чего?
