21 августа, вторник. До удивления наши мысли — меня, неимущего человека, и Алексея Васильевича, одного из богатейших людей России, — сходятся. Я вижу в сегодняшней КПРФ, хотя бы в ее большевистской основе, некий социальный и справедливый стимул первого христианства. Наши первые большевики и социалисты — это были люди аскезы, фанатики. Потом аскеза ушла, ушел фанатизм, и следующее поколение стало устраиваться в жизни, хотя социальную струну общества они, в соответствии с учением, держали. Другое дело, что совершенно исчезла морально-нравственная компонента. Социализм и даже коммунизм значительны, когда рядом существует Церковь, когда есть какие-то проходы, по которым функционируют эти идеи справедливости, социального равенства. Потом партийная компонента задавила и придавила Церковь, и она стала чувствовать себя лишь частью государства, не более. И это психология самой Церкви, которой надо бы сейчас все брать в свои руки.
Тут я вспомнил одно свое раннее интервью, которое давал еще до начала перестройки, когда только что стал членом Московского комитета партии. Старший преподаватель Литературного института, член МК. Парадоксально, что рекомендовал меня туда Евгений Юрьевич Сидоров, по крайней мере, с ним советовались. Так вот, тогда я в интервью как бы потребовал свободы слова для коммунистов, т. е. на интуитивном уровне мысль о соединении этих двух начал, будоражащих нашу страну, мне тогда уже была ясна.
Как ни странно, коммунистические идеи не уходят и сейчас с повестки дня, и все больше молодежи проникается этими идеями. Победа Ходарева на губернаторских выборах в Нижнем знаменательна. Другое дело, что очень неосмотрительно он приостановил свое членство в КПРФ и проч. Голосовали за него не как за гениального хозяйственника, плюралиста, а как за коммуниста. Много ли мог украсть тогда секретарь райкома? Вот то-то.
22 августа, среда. Уже несколько дней все говорят о Дне флага, который связан с августовским путчем. Показали митинг-концерт на площади у Белого дома. Ведущий корреспондент отметил, что площадь уже не та, она приняла державный вид, Белый дом стоит за крепкой решеткой. По поводу решетки я всегда думаю о том, что и перед парадным двором Версаля была решетка, — а ничего, закачалась. Концерт собрал не так уж много народу. Выступали Немцов и кумир всех режимов Виталий Коротич.
Удивительно, но просто на митинг по поводу путча уже никого нельзя собрать, поэтому сосвистывают эту халявную молодежь, которой не пробиться уже послушать где-нибудь в зале группу. Такая ситуация была и с флагом, и с возложением венков у могил трех безумных ребят, погибших в туннеле, когда толпа накрывала танки брезентом и каким-то образом мешала танкистам организовываться… Бог с ними. Но к памятнику люди тоже не пришли. Не получилось из этих бедных, несчастных ребят героев нового времени. Апокрифы еще долго будут рассказывать, что “караул устал”, вспоминать имена Зои Космодемьянской, Николая Гастелло, Паши Ангелиной, Стаханова, — а вот эти имена не прижились и уже не приживутся. Как очень верно заметил поэт: дело прочно, когда под ним струится кровь. Но кровь — во имя счастья всего народа, а не нахрапистой его части.
