Дальновидный Андрей Родионович заводил в административных и правительственных сферах нужные знакомства и связи, в особенности с могущественными екатерининскими временщиками, двумя Григориями — Орловым и Потемкиным. Лично с ними он не был знаком, поддерживая связь перепиской, да ублажая дарами.
На основании стоустой молвы, Н. И. Мельников-Печерский в романе «На горах» писал следующее: «Нарочные то и дело скакали с Поташевских заводов то под Очаков, то в Петербург с редкими плодами заводских теплиц, с кислой капустою, либо с подновскими огурцами в тыквах». Он же рассказал, что как-то ко дню именин генерал-фельдмаршала Потемкина (25 января) с берегов Оки очередной баташевский посланник доставил плоды с запиской «Сии ананасы тамо родятся, где дров в изобилии, а у меня лесу не занимать; потому и сей дряни довольно». Размякший от возлияния и редкого подарка фаворит на весь стол завопил: «Уважил!.. Спасибо!.. Захотел бы Поташев ремни из спины у меня выкроить, я бы сейчас…». Обзаведясь такими высокопоставленными заступниками, А. Р. Баташев чувствовал и вел себя как удельный князек: в своих губерниях без особых затруднений смещал губернаторов и архиереев, а с прочей чиновной мелюзгой обращался как с лакеями. Мельников-Печерский свидетельствовал: «Слово супротивного молвить никто не смел, все преклонялись пред властным оружейником, и не было на Андрея Родионовича ни суда, ни расправы; не только в Питере, в соседней Москве не знали про его дела… Все было шито и крыто».
Заявился как-то к заводчику один из ретивых исправников с целью показать свою строгость. Андрей Родионович, не выказав неудовольствия «нахальством» уездного полицейского, любезно согласился показать ему свое производство. Когда они вошли на верх домны, то заводчик легонько подтолкнул исправника и тот «нечаянно» свалился в расплавленную массу.
Один из очевидцев рассказал, как, в бытность его на Гусевском заводе, ломали одну из стен баташевской усадьбы и обнаружили внутри ее скелет в истлевшем мундире с медными пуговицами.
Местные легенды повествуют, что верные баташевские «уланы» по первому мановению своего господина «хватали указанных жертв, тащили их в усадьбу и тех, смотря по обстоятельствам, или бросали в мрачные подземелья и башни, или предавали пыткам и казням в «страшном саду», где для этой цели имелись различные сооружения — виселицы, колеса, цепи. Всякий попавший в руки «уланов» должен был закончить счеты с жизнью».
