Тут уж было не обойтись без личного знакомства, хоть Каэтано и не нравилось общаться с англичанами. Когда он переживал за солдат на Мальвинских островах, мальчишка Олстон наверняка вопил в приступе военной лихорадки: "Вышвырнем латинос с Фолклендов!"
Олстон назначил свидание в пабе. Видимо, небрежно повертев визитку, решил - "Невелика птица - всего-то адвокатишка-аргентинец". Каэтано расчитывал минимум на ресторан, и выбор Прендика его немного обидел.
При встрече стало ясно, что житейский опыт и разница в пятнадцать лет что-нибудь да значат. В подтянутом, высоком, голубоглазом Олстоне чувствовалась имперская закалка - это у британцев в крови, однако Каэтано, толстенький и лысоватый, с первых слов завёл речь о бумагах - и не прогадал: менеджеру Олстону многое хотелось узнать, и он поневоле начал говорить больше, чем следовало:
- Слушайте, Ларра, почему этими документами регулярно интересуются бродяги, алкоголики и иностранцы? Это длится с Первой мировой, и вы очередной продолжатель традиции. Я сомневаюсь, что там зашифрованы координаты алмазного клада. Будь оно так, деда или отца давно бы убили, а документы - выкрали. Вы все приезжаете как будто убедиться, что эта макулатура цела, а мы, Прендики, по-прежнему в ней ничего не смыслим... Что ж, я её читал и консультировался на сей счёт. Какой-то ранний, варварский этап науки: вивисекции, пересадка лап и ушей у собак... причём сплошные неудачи. Расскажите-ка мне, в чём тут соль, а то наш разговор не состоится. Итак?
- Иностранцы... - повторил Каэтано и сделал паузу, чтобы втянуть глоток пива, - это занятно. Мистер Прендик, я полагаю, что и вы от меня скрываете немало интересного. Предлагаю обмен информацией: я вам, вы мне. Без моих сведений вы останетесь хранителем бесполезного богатства... Размер вашей доли мы обсудим позже, а пока мой первый вопрос: когда и какие бродяги досаждали вам по тому же поводу?
Олстон помолчал, взвешивая слова аргентинца. И Каэтано решил показать, насколько глубоко он вник в эту историю:
- Бумаги, доставшиеся вам по наследству, были незаконно присвоены. Правда, их присвоили не вы, а дядюшка вашего прадеда, Эдвард Прендик. Он вывез их с острова Ноубл - это западнее Галапагос, эквадорское владение. А принадлежали бумаги физиологу Рандолфу Моро.
- Глупости, - отрезал Олстон. - Старина Эдвард был большой фантазёр с причудами. Его записки о приключениях в Тихом океане - плод воображения, он даже стеснялся напечатать их при жизни.
