Фарух вышел на улицу Поперечную, оказавшись на главной артерии Худого Квартала. Здесь даже были извозчики, да только кто возьмёт к себе в экипаж окровавленного полукровку? Оставаться здесь было опасно. Гвардейцы, если и заходят в Худой квартал, то ограничиваются патрулированием Поперечной улицы. Пройдя немного на юго-восток, бард свернул на Радужную. Интересно, те, кто придумал название этой улицы, бывали здесь? Повсюду на верёвках сушилось бельё. В канавах застаивались отходы. Где-то детвора играла в разбойников и гвардейцев. На ступенях сидел слепой музыкант и мерно дул во флейту. Дилетант, подумалось барду.
Силы стремительно покидали Фаруха, и он был готов рухнуть наземь и забыться. На миг он подумал о том, есть ли на свете хоть один человек, кто пожалеет барда, когда тот умрёт. В голову ничего не приходило, кроме одного имени. Анли. Дочь привратника, кажется, говорила в их последнюю ночь, что лучше Фаруха в постели у неё никого не было. Она обмолвилась, что отдала бы всё, лишь бы рядом был такой мужчина. Фарух тогда ответил ей, что он подобен ветру, – сегодня он спит с ней в одной кровати, а завтра его уже нет в этом городе. На эти слова Анли лишь рассмеялась.
И что она нашла в таком, как он? К своим годам Фарух был толст и сварлив. Лицо его покрывали оспы, а ростом он был ниже её на голову. К тому же Фарух вовсе не был моралистом, беря от жизни всё, что только можно.
Ноги сами вели его в Дивный Пивень. Последнее пристанище, последняя надежда. Он чувствовал, что умирает, но что-то поддерживало в нём жизнь. Он почему-то вспомнил мать. Её лицо, размытое, с нечётким изображением линий губ и разреза глаз, с чёрными как смола волосами, всплывало перед его взором и исчезало вновь, где-то в дали юхарских пустынь. Бард задумался о том, сколько ему могло быть лет. Наверное, лет тридцать, а может, и меньше. Когда он родился, в селе Когорот, что находится на южных границах Юхара, происходили перемены, начавшиеся по всем Южным Землям. Войска мятежного шаха Яхина прочёсывали территории в поисках того, чем можно было бы поживиться. Скорее всего, они воспользовались бы телом юной Халиды, весьма недурной собой чернявой юхарки, если бы не одно весомое препятствие. Княжеский посланник из Альдерфора, служивший на южных границах Юхара консулом, имел неприкосновенный статус даже для мятежников, коих негласно поддерживал князь Фогот. Консулу удалось взять протекцию над Халидой и ещё тремя девушками из Когорота, а в результате этой протекции трое из четверых понесли от него. Княжеский посланник покинул Юхар в тот момент, когда практически все Южные Земли были охвачены полномасштабной гражданской войной, оставив, конечно, своих женщин на произвол судьбы.
