Толпа начала хлопать сильнее, когда Потрошитель сошел с места рядом со мной и вылез из чаши на сцену. Его босые ноги оставили следы масла на черном полу. В плавном движении он сорвал куртку, обнажив свою голую спину и низко посаженные чёрные джинсы. Он протянул обе руки. Татуировки начинались на плечах и извивались вниз по обеим сторонам его сильных рук. Тёмные волосы спадали за его плечи.
Он быстро повернулся на месте лицом ко мне. Переплетённые точёные мышцы встретили мой голодный взгляд. Обнажённая гладкая грудь с татуировками. Я позволила своему взгляду путешествовать верх, пока очаровательное лицо Потрошителя не попалось на мои глаза. Высокие скулы переходили в твердые губы и угловатую челюсть с тенью дневной щетины. На меня уставились тёмные глаза. Его идеальное лицо отражало холодное выражение ненависти. И тогда он отвернулся, направляясь к выходу. Он оставил меня там, свисающую с крюка на шесте и качающейся над лужей масла, а толпа вела себя особенно дико.
3 глава
- Цинна сказала, что это было самой горячей вещью, которую она видела в своей чёртовой жизни, Джуел, а ведь она видела наш трах, - сказал Виктор. – Это, все-таки, что-то значит.
Я закатила глаза и уставилась на потолок своей гостиной.
- Всё было совсем не так, Вик. Серьёзно. Я не понимаю, почему она делает из мухи слона, - пробормотала я в трубку, радуясь, что его не было рядом, чтобы увидеть мое пылающее от стыда лицо. Я даже не дошла до дома, когда мой лучший друг начал мне звонить. На первые несколько вызовов я не ответила. Я знала, что он собирался сказать. Знала, что кто-то позвонил ему и рассказал, как меня трахнули лоскутком моего топа, и как я кончила от этого. Он даже не использовал свои руки. От воспоминаний по телу прошла дрожь.
- Это многое значит, я… - голос на заднем плане прервал его, - …и да, Крису даже позвонила Азель. Азель, Джуел. Блядь. Азель, которой всегда было наплевать на тебя. Она позвонила, чтобы поделиться новостями и была взволнована. Так, о чём это тебе говорит?
Я вздохнула и провела рукой по голове Весли - моего кота в оранжевую полоску, который, свернувшись, лежал рядом со мной на диване. Сирия «Каракатица» (прим. пер. документальное телешоу) беззвучно шла по настенному телевизору.
- Я не знаю, Вик. Ясно? Я понятия не имею, что это было, но это не было проявлением симпатии, особенно ко мне.
Лгунья.
- Угу. Конечно. Как скажешь. По крайней мере, он был горяч?
Был ли он горяч?
