— Это опять была одна из твоих замечательных идей, — говорит Малина, — к ящикам с песком тебе их никогда не приучить, они тебя всерьез не принимают, заведи себе морских свинок, канареек или попугаев, нет, лучше не надо, от них слишком много шуму!
У Малины нет снисхождения к озорующим кошкам, которые принадлежат двум мальчикам, для Малины всего дороже его покой, он отнюдь не находит Фрэнсис и Троллопа милыми, умными и забавными. Но когда я забываю покормить этих милых кошек, Малина об этом помнит, он кормит их, будто делал это всегда, и никогда об этом не забывает. Да, Малина такой, а я, к сожалению, такая.
Сегодня Лина напоминает мне о том, что год назад я хотела сделать перестановку квартиры, не квартиры, разумеется, а кое-какой мебели, но еще до того, как Лина успевает мне втолковать, что настало время что-то делать, я вскользь говорю ей:
— В другой раз! И тогда мы позовем на подмогу двоих мужчин!
— Мужчин! — пыхтит Лина. — Сударыня, для этого нам мужчины не нужны!
Лина уже подвинула на пять сантиметров мой секретер, я тоже берусь за него, в конце концов это мой секретер, но он не покачнулся и не поддался, тяжеленный, словно тысяча кубометров дуба. Я предлагаю Лине сперва освободить секретер от его содержимого, очистить ящики, я бормочу:
— Вы не могли бы, пользуясь случаем, — это же неповторимый случай, взять ящики и немножко… нет, но я же ничего не сказала… — Я благоговейно взираю на пыль вековой давности. Лина сегодня невозмутима, не то она бы уже наверняка заявила, что и без того каждую неделю тут «прохаживается». Она ужасно пыхтит:
— Целую ручку, целую ручку, ну до чего же тяжеленный шкаф!
Я говорю:
— Но, Лина, давайте-ка лучше позовем сейчас пару мужчин, дадим каждому по банке пива да по десять шиллингов, и все дела. — Пусть Лина видит, как она мне дорога, как высоко я ценю ее помощь, я готова даже оплатить уйму пива уйме мужчин, поскольку мы с Малиной не можем без нее обойтись. Мы с Малиной не хотим, чтобы она здесь, у нас, заработала себе паховую грыжу или получила инфаркт, незачем ей надрываться, толкая туда-сюда шкафы и шифоньеры. Из нас двоих сильней не я, а Лина, вдвоем мы передвигаем секретер из одной комнаты в другую, хотя, разумеется, более восьмидесяти процентов тяжести приходится на Лину. Тем не менее я сегодня на нее сержусь за то, что она мне ничего не позволяет, никогда ничего не позволяет, а сейчас еще ревнует к мужчинам, которым я хотела дать двадцать шиллингов, «выбросить на ветер», ворчит Лина. Опять я все сделала не так. Лина и я фатальным образом зависим друг от друга, мы взаимосвязаны, хотя она ни себе, ни мне не позволяет такую роскошь, как помощь мужчин с пивом, хотя только она может вслух распекать меня, а я ее вслух — никогда, но про себя я ее распекаю тоже. Поэтому я рисую себе день, когда ни один человек не будет больше зависеть от другого, когда я буду жить совсем одна в квартире, где несколько небольших машин заменят Лину, достаточно будет нажать кнопку, чтобы поднять и переставить какой-нибудь секретер, как игрушку. Никто больше не будет то и дело благодарить другого, помогать другим и втайне злиться на других. Никто не окажется в выгодном или невыгодном положении. Но потом я представляю себя рядом с электрическими машинами, от покупки которых Лина раз в год меня отговаривает, а сегодня опять уговаривает купить. Она считает, что без электрической кофемолки и электрической соковыжималки нынче жить невозможно. Но я ведь так редко пью кофе, а чтобы выжать апельсин для Малины, моих сил еще хватит. Правда, пылесос и холодильник у меня есть, однако раз в году Лине хочется превратить нашу квартиру в заводской цех. Она убежденно говорит:
