Глаза сами собой распахнулись, а руки уперлись в твердую грудь. Чужие объятия больше не привлекали, а попытка удержать вызвала лишь раздражение.
В это время за спиной у дохиса, в проходе во вторую каюту медотсека, происходило целое сражение между оборотнем и человеческим ребенком.
– Вот за это я и не люблю детей, – печально вздохнул оборотень, перехватывая маленькое тело поудобнее.
– Не смей меня трогать, грязный инопланетянин! – Девочка вывернулась из рук наемника и прижалась к стене. – Мой папа придет за мной!
«И куда только подевались ее любознательность и добродушие? – про себя подумала я. – Остались в разрушенном исследовательском центре или погибли от страха на корабле наемников?» – не успокаивался мой цинизм.
– Кажется, я тоже начинаю недолюбливать детей, – раздраженно вздохнул Змей, вынужденный отпустить сопротивляющуюся меня. Поскольку больше в дохисе нужды не было, дальнейшие объятия я считала бессмысленным занятием. Хотя, не спорю, что-то в этом было. Тепло тела? Или мужской запах?
В свою очередь я подумала о том, что, чем дальше в космос, тем больше звезды. С каждым разом воспоминания становились все ярче. Тут три варианта: либо я ностальгирую – что вряд ли, либо изменения, происходящие в моем теле, затронули психику – что вполне возможно. Либо один очень-очень древний ужас Вселенной нашел свою пропажу и теперь просто издевается, воздействуя на нее ментально. Что маловероятно, поскольку на памяти у меня стоит мощнейший внешний блок. Настолько сильный, что мне приходится вариться в собственных воспоминаниях изо дня в день.
С другой стороны, всегда есть возможность того, что у меня паранойя. И не ищет меня никто.
Могла бы я так сказать, если бы не знала его.
Тем временем события в медотсеке набирали оборот.
– Не реви, – рычал Лай.
– Уууууу, папа, – заливался наш маленький груз.
Не то что бы я много пропустила, но момент доведения человеческого детеныша до слез прошел мимо меня.
– Заткни ее, Лай, – не остался в стороне Змей. – Иначе это сделаю я.
Дохис был разочарован моим безразличием и все пытался рассмотреть что-то у меня на лице. Оттого рыдания ребенка ему очень мешали и злили.
– Что здесь происходит? – появился в проходе Рим.
А вот такого поворота событий никто, кроме меня с Лаем, не ожидал.
За ведущим стояли Мэла, Шин и Ганзо.
– Мэла, ты не могла одна прийти?! – возмущенно спросил оборотень.
Как я и думала, он не мог не похвастаться своей предполагаемой победой в споре.
