— Пошёл на хуй, ёбаный в рот, — ответила женщина голосом покойника.
Энди загрустил.
— Расскажи чего-нибудь, — попросил он.
— Хорошо, — сказал Зацовер. — Одна девочка, приятная такая, с длинной белой косой, попала в беду. В городе был большой пожар, огонь падал с неба, и вся семья у ней погибла, все сгорели огнём. Шла она по дороге, плакала и хохотала. А навстречу ей добрый мужик, в пиджаке и в рубашечке. Пожалел он девочку и дал ей деревянную чурку. «Вот тебе новые папа и мама, вот тебе новый дом, вот тебе новый пёс Полкан». Девочка обняла чурку, надела на неё вязаную шапку, засмеялась, взяла пулемёт и убила всех, а потом упала в озеро и утонула. Те, что остались, стали думать. Решили, что, наверно, в чурке содержались отравляющие вещества, что, наверно, от них девочка сошла с ума, в следующий раз надо будет дать ей, наверно, другую, экологически чистую игрушку.
3. Почти уж ночью Зацовер, Энди и Таисия вошли в райцентр. Заколоченные дома не отбрасывали тени. У фонаря стоял коротко стриженый человек и рассматривал пустой шприц.
По улице вихляли серые автомобили, в них орали и бил барабан. В конце аллеи искалеченных тополей стоял огромный бетонный сарай с лампочкой. Это был дом культуры. Энди прищурился и прочитал нараспев:
— Вокальная студия «Солист». Клуб для пожилых «Вторая молодость». Шахматный клуб «Ладья». Театральная студия «Фантазёры». Весело здесь живут — умереть забыли!
— Пустое место, — сказал Зацовер.
— Тут нет ничего, — сказал Энди.
— Это место, полное значений, — сказала Таисия и облизнула рот. — Днём тут руководит хорошая женщина, она пыталась дать нам взятку блинами с мясом.
— Зачем взятку?
— Просто, а вдруг. А ночью здесь дядька.
4. И вошли они в кинозал с вывороченными деревянными креслами. У потолка вполсилы трещали лампы.
— Однажды тут снова покажут кино, — сказала Таисия и хихикнула, — большой корабль пальнёт по большому дому, каменные звери оживут от ужаса и на ступени рухнет женщина с расколотым лицом. И всё под музыку.
Зацовер посмотрел на Таисию, и увидел, что даже в жёлтом свете у неё совершенно белая шея.
— Я тоже люблю кино. Больше жизни. И я думаю, — сказал он, — здесь покажут яблоки. Красивые толстые яблоки под дождём. Долго. И под музыку, чёрт подери.
5. Кресла вздрогнули, на свет выполз мужчина. Он был грязно-рыжий, как нечищеная морковь. Правая рука запуталась в бороде. В белых глазах трепыхались зрачки.
— Здравствуй, дядька Витька. — сказала Таисия и поклонилась мужчине в ноги. — Я тебе привела вот двоих. Их бы приодеть.
