– И весь погреб был полон? – спросила, садясь, герцогиня и оживленно продолжала, не дожидаясь ответа: – Ах, лесная земляника! Как я ее люблю! Она в тысячу раз ароматнее, чем та, которую выращивают в садах или в теплицах. Знаешь ли, друг мой, – обратилась она к герцогу, который все еще стоял и разговаривал с Иоахимом, – мы с детьми сами отправимся за земляникой; при этом можно устроить чудесный пикник! Господин фон Пальмер, позаботьтесь о том, чтобы нашли место, где много земляники, но скорее, как можно скорее. Воспользуемся вполне прекрасными днями!
Теперь все уселись к столу, а Клодина подала своим гостям вазу с фруктами. Она предложила герцогу; он, не глядя на нее, отказался движением руки и продолжал свой разговор с Иоахимом. Подойдя к Нейгаузу, который также поблагодарил, она направилась к своему стулу, села и опустила глаза на девочку, подошедшую к ней и прижавшуюся к ее коленям; она очнулась только тогда, когда герцогиня заговорила, обращаясь непосредственно к ней.
– Моя дорогая фрейлейн фон Герольд, вы должны часто бывать в Альтенштейне; мы с мужем решили отбросить всякий этикет, хотим жить как настоящие помещики, ходить на прогулки, навещать и принимать соседей. Скоро мы сделаем нападение и на Нейгауз. Да, да, фрейлейн фон Нейгауз, – повернулась она к Беате, – я должна посмотреть вблизи ваше прославленное образцовое хозяйство, надеюсь также видеть вас в Альтенштейне.
– Нашему дому будет оказана посещением вашего высочества великая честь, но попрошу ваше высочество извинить меня, – отвечала Беата ужасно неприветливым и сухим тоном. – Хозяйство не позволяет мне часто и надолго отлучаться из дома, это ведь доверенное имение, и я только замещаю хозяйку в доме моего брата. На чужом месте стараешься быть вдвойне добросовестной, ваше высочество.
Герцогиня недовольно взглянула на говорившую, но прежнее приветливое выражение тотчас вернулось на ее лицо.
– Герольды всегда были верны своему дому, – любезно сказала она, – это похвально, и я должна принять отказ. Но вы, фрейлейн Клодина фон Герольд! На вас мы непременно рассчитываем, не так ли, Адальберт?
– Извини, что прикажешь? Я не слышал тебя, Элиза.
– Ты должен подтвердить, что мы очень надеемся на мамину любимицу и желаем, чтобы фрейлейн Клодина фон Герольд как можно чаще бывала в Альтенштейне, не правда ли, Адальберт?
На мгновение все стихло под дубом, вечернее солнце золотило и зажигало пурпуром каждый листок, сквозь листву пробегали дрожащие искры, и под мелькающими лучами лицо Клодины казалось то бледным, то красным.
