Прихоти любви | страница 43
– Воск! – разочарованно воскликнула герцогиня.
– Ваше высочество, это не хуже, чем деньги, настоящий чистый воск. Теперь…
– Видели вы его? – перебил герцог.
– Да, ваше высочество. Я осматривал находку на месте.
– Так распря, разделявшая Альтенштейнов и Нейгаузов, окончилась? – равнодушно спросил герцог.
– Ваше высочество, моя сестра Беата и Клодина фон Герольд – подруги по пансиону, – ответил Нейгауз.
– Вот как! – еще равнодушнее произнес герцог и снова стал смотреть в окно…
– Ах, знаете, милый Герольд, я бы хотела увидеть эту находку! – воскликнула герцогиня.
– В таком случае, ваше высочество должны поторопиться, потому что торговцы накинулись на нее, как осы на спелые фрукты.
– Слышишь, Адальберт, не поехать ли нам?
– Завтра или послезавтра, если хочешь, Элиза, после того как мы убедимся, что не помешаем там.
– Мы помешаем Клодине? Я думаю, она будет рада увидеть людей в своем одиночестве. Пожалуйста, Адальберт, прикажи, чтобы сейчас закладывали.
Герцог обернулся.
– Сейчас? – спросил он, и его красивое лицо слегка побледнело.
– Сейчас, Адальберт, пожалуйста!
Она быстро поднялась, подошла к мужу и с мольбой взяла его за руку, ее большие, неестественно блестящие глаза смотрели с почти детским просительным выражением.
Он снова посмотрел в окно, как бы проверяя погоду.
– А возвращение по вечерней сырости? – пробормотал он.
– О, в этом чудном лесном воздухе… – упрашивала она. – Ведь я здорова, Адальберт, совершенно здорова!
Он слегка поклонился, изъявляя согласие, и обратился к вошедшему Пальмеру, чтобы он приказал закладывать. Потом, пригласив Лотаря ехать с ними, подал герцогине руку и повел в ее комнаты одеться для поездки.
Нейгауз печально посмотрел им вслед. Что стало в его отсутствие с герцогиней, прежде хотя и нежным, но таким гибким, элегантным созданием? Эта женщина с возвышенным характером и любовью ко всему прекрасному, с фанатическим рвением относившаяся к обязанностям своего положения, считавшая долгом материнскую заботу о стране, – эта женщина теперь была тенью самой себя, и огонь, горевший в ее глазах, был лихорадочным блеском; вместо прежней очаровательной живости появилось нервное возбуждение, столь ясно выказывавшее ее болезнь.
А он? Занавеси только что закрылись за высокой фигурой, красивой, статной, олицетворением силы, – он был типичным древним германцем со светлыми волосами и голубыми глазами. И был до крайности упрям, когда чего-нибудь хотел. Не зная сам почему, барон Лотарь вспомнил одну охоту, когда герцог весь день, вечер и ночь в проливной дождь преследовал в сопровождении одного лишь егеря великолепного оленя, вымок насквозь, но все-таки убил его… Да, он был до крайности упрям, и потому…