Пожилая пара за соседним столиком смотрит на нас с осуждением, словно мы играем в рулетку в зрительном зале театра «Метрополитен-опера».
И Брэдфорд, который наконец, появляется за нашими спинами, скорее всего разделяет их мнение. Не заметив на столе бумаги и того, что я тоже рисую, он выхватывает у Дилана ручку.
— Молодой человек, на скатерти не пишут, — строго говорит он.
Поскольку он и не подумал с нами поздороваться, я тоже решаю обойтись без приветствия.
— Почему нет? — спрашиваю я, вставая, чтобы защитить Дилана. — Многие великие художники рисовали на скатертях. Пикассо. И Дюбюффе.
— Это совсем другое. Они были знамениты.
— И Дилан, может быть, когда-нибудь прославится, — не унимаюсь я.
— Мы не рисовали на скатерти, — вставляет Дилан, заметив, что мы удалились от основной темы. И показывает Брэдфорду исчерканный лист бумаги. — Видишь? Смотри.
Брэдфорд сожалеет о своей горячности. Выдавливает из себя слабую улыбку и ерошит Дилану волосы.
— Извините, ребята, — говорит он, опускаясь на стул. — Сегодня был тяжелый день. Мне нужна диетическая кола, чтобы немного прийти в себя.
Пытаюсь улыбнуться, но все равно злюсь на Брэдфорда. Опоздал на сорок минут да еще накинулся на нас! Правда, нужно отдать ему должное — если мой жених знает, что был не прав, то сразу же старается загладить вину. Он берет у Дилана лист бумага и внимательно разглядывает его.
— Это все твои очки под буквой «Д»? — удивляется он.
— Да, — кивает Дилан.
— Так ты почти уничтожил силы противника. Верно, Дил?
— Именно это я и сказал, — ликует сын.
— Хотите закончить игру? — спрашивает Брэдфорд, ослабляя узел галстука, но, вспомнив, где находится, снова затягивает его. — Я буду судьей.
— Ты шутишь? — говорю я. — Мне вряд ли удастся отыграться. Спасибо, что спас меня.
Брэдфорд берет меня за руку.
— Вот для чего я здесь, — говорит он и спрашивает одними губами: — Простишь меня?
Я сжимаю его руку и подставляю щеку для поцелуя. Подошедший официант оглядывает Брэдфорда и успокаивается. Наконец-то за нашим столиком появился человек, который вполне может заказать утку по-пекински. Брэдфорд зачитывает из меню забавные названия французско-китайско-тайских блюд и разрешает Дилану самому сделать выбор. К счастью, еда оказывается не такой экзотичной, как я боялась.
— Я хочу то блюдо, в котором есть «дракон», — говорит Дилан, заглядывая в меню через плечо Брэдфорда.
— Я тоже, Дил. Давай закажем его. А как насчет вот этого, которое названо в честь императора?
