Довоенные стены подвала оказались двойные, между ними находилась дилатационная щель. Две стены рядышком, обе в полтора кирпича, вместе — почти восемьдесят пять сантиметров, между двумя дверями из неструганых досок должны образовать ровную поверхность, разделенную посередине двадцатисантиметровой щелью; с правой стороны такая поверхность имелась. А с левой было выдолблено, вернее, выкрошено узкое вертикальное углубление, а в углублении стоял.., человек. Да, да, неестественно вытянутая человеческая фигура.
— Так и сердчишку недолго с копыт долой, — пробурчал Гутюша. — Вишь, где прятки себе затырили.., да из башки вон…
Шалая фразочка Гутюши отвлекла меня от страшного первого впечатления: пока над ней размышляла, присутствие духа, ускакавшее было добрым галопчиком, снова вернулось. Скопытиться от сердца и в самом деле можно было с ходу, запрятали по-идиотски, именно «затырили» — притащили и позабыли. Из-за налипшего слоя какой-то дряни трудно было сразу распознать в фигуре витринный манекен, старый и заплесневелый, изображавший, надо полагать, мужчину.
Мне удалось наконец пошевелиться, сделать шаг назад и шепнуть Гутюше:
— Не трогай, еще развалится, а нам придется убирать.
— Ты что?! — возмутился Гутюша. — Труп, что ли, щупать?
— Какой труп, спятил? Разве труп способен сохранять вертикальное положение? Это старый манекен, наверно, его украли и спрятали, пожалуй, еще до войны.
Гутюша с недоверием посмотрел на меня, на манекен и снова на меня.
— Думаешь?.. Возможно. Еврей портной, к примеру, спрятал перед немцами…
— Не перед, а от немцев, — поправила я машинально. — Нет, пожалуй, от немцев он бы сам себя прятал, а не манекен… Или ты думаешь, внутри у него что-нибудь есть? Ценности — в куклу, а куклу в подвал?
Гутюша оживился от моей догадки. Предложил осмотреть с пристрастием, вдруг да обнаружится что-нибудь ценное. Я ничего не имела против, только сначала отделаться бы от работы, кроме того, здесь стоял странный и крайне неприятный запах. Я опять потянула воздух, принюхалась и подытожила:
— Только не сейчас. Сколько времени проторчал, так проторчит еще немного, проветрится к тому же. Не чувствуешь разве, как пахнет? Похоже, какой-то консервант.
Я отошла, так у меня заслезились глаза. Запах, казалось, знакомый, только с парфюмерной примесью и еще чем-то, так что драло горло и резало глаза. Гутюша сосредоточенно принюхивался.
— Лак для полов, — решил он. — Только более элегантный — древесный, наверно.
