На следующее утро Хелена в халате сидела в постели и пила кофе. Потянулась за книгой. Когда она проснулась, лежал снег. Тяжелый мокрый мартовский снег, который тут же таял. Хелена откинулась на подушки. Смотрела прямо перед собой. Книга — на коленях. В сущности, думала она, фильм правильный. Все так, как того хотят мужчины. Пока им хочется. Моника Витти — другое дело. Женщина, которую она играла, этой женщиной хотел обладать каждый. По сценарию. Во всяком случае. И она ведь красивая. Хелена представила себе, как это — обнимать Монику Витти. Прижимать к себе мягкие выпуклости. Чувствовать своей кожей ее гладкую кожу. Грудь к груди. Смотреть в раскосые глаза. Опомнилась. Стиснула от стыда ноги. Прижала колени к груди. Раньше она ждала Грегора. Он тогда уже возвращался домой в час или два ночи. Каждую ночь — так поздно. И пахло от него по-другому. И вот однажды Хелена сделала вид, что уснула после ванны в кресле. Села в одно из кресел в гостиной. Завернувшись в халат. А он как будто бы сполз. Могла бы сесть и голой. Но это трудно было бы объяснить. Ждала несколько часов. Не шевелясь. Прикидывалась сама перед собой. Что спит. Потом пришел Грегор. Был уже третий час. Вошел в комнату. Включил свет и спросил. Что она тут делает. Она простудится. Если будет так сидеть. Хелена сделала вид, что только проснулась. Она в этом тренировалась. До того. Попыталась, словно бы спросонок, обнять Грегора с любовью. Как будто, внезапно разбуженная, не помнила сцен, что они закатывали друг другу. Грегор толкнул ее обратно в кресло и запахнул халат. Что случилось, хотелось бы ему знать. А Хелена-то представляла себе, он будет долго стоять и смотреть на нее, а потом склонится и заключит в объятия. А потом. Потом вскоре он вообще не вернулся домой. И было не дозвониться. В институте трубку снимал Айхенхайм и говорил, что Грегора сейчас нет. Что он занят. Что перезвонит. И как она поживает. Почему больше не приходит к ним в гости. Зузи была бы очень рада ее видеть. Вот задница! — подумала Хелена. Пила кофе. В комнату вбежали девочки. Бросились к ней на кровать. Хелена чуть не пролила свой кофе. Теплые тельца прижались к ней под одеялом. Хелена раздумывала, не спросить ли сейчас Катарину насчет колец. Но было слишком уютно. О том, как было у Айхенхаймов, она тоже не спросила. Кто там был. Они провалялись целый час. Хихикали. Дремали. Потом решили одеваться. И идти в парк Тюркеншанц. Побегать по снегу, пока все не растаяло.
