- Ну хорошо. Мы еще будем беседовать с вами. Часто и долго беседовать.
Тоже глядя прямо ему в глаза, не убирая скрещенных рук, я медленно покачал головой, выражая отрицание.
- Что, нет? - вздернул головой Лунц. - Нет?
- Нет, - тихо, но отчетливо ответил я.
- Почему?
- Потому что глядя на вас, я вижу перед собою - детей Леонида Плюща, ответил я негромко и медленно, смотря ему в самые зрачки - зеленые и мертвые.
Резко вскинулась кудлатая голова. Щелкнули челюсти мопса. Однако он сдержал себя.
- Ну, это вам так кажется. Хорошо. До свиданья. Вопросы ко мне еще есть?
Я спросил, буду ли оставлен здесь на второй месяц, как обещает врач.
- Посмотрим в понедельник, - ответил Лунц.
Еще я спросил, скоро ли, наконец, состоится прогулка. Сказал, что лежу здесь уже месяц без глотка воздуха.
- Что вы, это по лужам-то? Февраль... грипп...- он явно смешался. Нет, это опасно, опасно...
- А вам не кажется, что месяц без воздуха - это более опасно?
Но Лунц уже не ответил - он бежал из палаты, сопровождаемый своей свитой. Они обошли и другие палаты, правда, ни у одной кровати не задержавшись так долго, как возле моей.
Позже я узнал, что это был первый обход Лунца после возвращения его из-за границы, кажется, из Венгрии. Что-то насаждал он там?.. Я думал: интересно, а в западные, в т.н. капстраны он ездит? И уютно ли ему там? Ведь в 1973 - 1974 гг. особенно высока была волна протестов за рубежом против психиатрических репрессий в СССР. И уж имя Лунца поминалось там, наверное, часто. Это была моя первая и по сути единственная продолжительная встреча с Лунцем. Никаких бесед, ни долгих, ни коротких, между нами так и не состоялось.
После его ухода в палате еще долго пахло собачьей шерстью.
"КОМИССИИ" И "ПОДКОМИССИИ"
В конце срока обследования накануне заключительной "комиссии" или за несколько дней до нее проводилась т.н. "подкомиссия" - беседа обследуемого с профессором, то есть с Лунцем (а в его отсутствие - с Ландау или Тальпе). На беседе присутствовал лечащий врач. "Подкомиссии" придавалось большое значение, так как окончательный результат фактически определялся на ней, и уже с ним обследуемый шел на "комиссию".
Заключенных обычно предупреждали, что им предстоит беседа с профессором, и они ждали ее, волновались.
Что касается меня, то официальной такой "подкомиссии" у меня не было. Никто о ней не предупреждал, никуда меня не водили. Правда, Лунц приходил в палату, может быть, его набег 15 февраля и был такой "подкомиссией"?
