Общие палаты не запирались, двери их всегда были открыты. Нам разрешалось - в любое время, кроме тихого часа и обхода врачей - переходить из палаты в палату, заходить к медсестре в процедурную, находиться в курилке (в туалетной). Между прочим, последнее было привилегией 4-го отделения, в других отделениях, как рассказывали, перекуры устраивались каждый час на 10 минут, и прапорщик зажигал спички строго по часам. У нас же можно было подойти к нему и попросить огонька в любое время, даже ночью.
В дверях - на уровне глаз - были небольшие, 10 х 15 см, застекленные окошечки (тоже из оргстекла), но двери, повторяю, кроме как в ванную и туалетную, не затворялись.
Строго охранялся "бокс". Подходить к нему, тем более заглядывать через окошечко не дозволялось.
В двух наших палатах, кроме маленькой, всегда находились надзорные няньки, они сидели обычно возле дверей на стоявших там противопожарных ящиках и зорко следили за происходящим в палате. Ночью, конечно, отключались - клевали носом, даже похрапывали. В маленькой палате няньки не было, но дежурившие в двух больших, бросая взгляд через плечо, когда сидели на своих ящиках, могли обозревать и эту комнату.
В помещениях был паркетный, ежедневно натираемый до блеска пол. Отопление - паровое, в отделении было очень тепло.
4 отделение, как я понимаю, было "шизофреническим" или чем-то вроде. Среди зеков шли разговоры, что в прошлом оно было "политическим", а теперь якобы в виду уменьшения числа таких заключенных для них хватает и "бокса".
В последнем утверждении - что число политзаключенных у нас в последние годы уменьшилось - я, конечно, весьма сомневаюсь.
ПЕРВАЯ БЕСЕДА С ВРАЧОМ. ЛЮБОВЬ ИОСИФОВНА
Обследование мое шло вяло. Сводили на осмотр к терапевту. Расспросы о жалобах, кровяное давление, фонендоскоп... Назначила по моей просьбе корвалол (давило сердце последние недели) и - без всякой просьбы и каких бы то к тому показаний, просто, видать, из сердобольства - белый хлеб... Сводили к окулисту - выписала новые очки... Все как в записной районной больничке. Еще сделали рентгеновский снимок черепа. Это вроде бы и ни к чему, но спорить я не стал. Ведь никаких опухолей в голове, слава Богу, у меня нет. Правда, когда через несколько дней мне предложили сделать снимок повторно ( дескать, было "повеление"), я отказался. Не настаивали.
18 января состоялась встреча с лечащим врачом. Беседа проходила в процедурной комнате. Я уже не удивился, увидев перед собой именно ту женщину, что рассматривала меня на комиссии два дня назад.
