Мое "дело" вела Владимирская областная прокуратура. В качестве "преступных деяний" мне инкриминировали:
1.Написание нескольких "клеветнических" стихотворений;
2.Изготовление и распространение статьи "Нас хотят судить - за что?";
3.Набросок плана "клеветнической книги" (еще не написанной!), которой следствие само дало название - "Книга гнева";
4.Передача одному знакомому экземпляра "Хроники текущих событий".
Во время следствия, длившегося свыше десяти месяцев, я находился в заключении во Владимирских тюрьмах №1 и №2, а также недолго в Бутырской тюрьме в Москве. Т.к. была попытка применить ко мне психиатрическую репрессию, то владимирские психиатры услужливо дали заключение о возможном наличии у меня так называемой "вялотекущей шизофрении" и я был направлен на стационарное обследование в Москву, в известный институт им. Сербского, где находился с 15 января по 15 марта 1974 года.
Не знаю, что помешало властям успешно завершить эту попытку. Скорее всего, то, что я попал в институт Сербского в неблагоприятный для них период: на Западе начались активные протесты против использования в СССР психиатрии как средства для подавления инакомыслия. Видимо, власти просто побоялись еще одного инцидента. Так или иначе, после двухмесячного "обследования" я был признан психически здоровым и 16 -21 мая 1974 года осужден Владимирским областным судом и приговорен к двум годам лагерей общего режима. Этот срок я отбыл в гнусном уголовном лагере в поселке Юрьевец, в 8 км от г. Владимира, откуда и освободился 11июля 1975 года.
Настоящие записи касаются лишь одного этапа моей гулаговской одиссеи, недолгого, но характерного, - пребывания в институте имени Сербского.
Я попытался рассказать обо всем, что увидел в этом любопытном, окутанном мраком безвестности учреждении, являющимся своеобразным гибридом советской системы террора и советской медицины. Я включил в повествование как бытовые подробности, так и рассказы о людях, встретившихся мне в тех удивительных стенах.
Конечно, мои записи страдают досадной неполнотой, поскольку я побывал в институте не в качестве журналиста-репортера, а в качестве обыкновенного, связанного по рукам и ногам бесправного экспертизного зека. Я почти ничего не смог рассказать о структуре института и организации его работы. Я не смог назвать по фамилиям всех врачей даже своего отделения, ибо в институте они тщательно скрываются. Но что-то я все-таки увидел и понял.
