Портрет графа Калиостро («довольно приземист и имеет явную склонность к полноте», «короткие и жирные пальцы») не представляет его особенно привлекательным с эротической стороны, даже напротив. Для привлечения голубок-учениц он явно пользовался более изощренными методами, и если имел с ними сношения (что совсем не исключено, и кое-какие факты из его биографии указывают в этом направлении), то главным образом в профессиональных целях формирования голубки-медиума. Более значительной является другая «медицинская» деталь: «одержим припадками падучей болезни». Самой по себе болезни этого рода, разумеется, недостаточно, чтобы создать вокруг себя магнетическое поле, как это удается сделать графу. Без сомнения, речь идет о персонаже совершенно уникальном, с повышенной чувствительностью и интеллектуальными способностями, выходящими за пределы обычного. В каком-нибудь другом месте он сделался бы шаманом, но в Европе de l'Ancien Régime он мог явиться только в качестве великого иллюзиониста.
Графиня вовсе не лжет, утверждая, что это «он придумал безумную аферу с умыканием королевского ожерелья». Более того, она совершенно точно определяет эту аферу как безумную. Она и в самом деле была безумной, невероятной, абсурдной, идея которой могла прийти только гениальному шаману-эпилептику, вроде графа Калиостро. Кроме всех других способностей, он имел чисто шаманский дар проницательности, которым очень ловко пользовался на своих сеансах. В этом вовсе нет ничего необычного, что в головах людей рождаются самые абсурдные идеи, которые, однако, оканчиваются ничем. Но в возбужденной общением с духами голове графа возникает идея, которая становится мифом, распространяющим вокруг себя флюиды, завораживающие и ослепляющие всех, кто входит в его магнетическое поле.
Начальный пункт есть Абсурд, а посему похищение священного ожерелья следует законам абсурда. В этом также нет ничего удивительного. Абсурд, как и всякая другая вещь, имеет законы, которые есть результат соприкосновения бессмысленного с насыщенным смыслом, в результате чего это последнее реализует свои скрытые потенции, но в чисто отрицательном смысле, т. е. как Абсурд. Но в тот момент, когда ожерелье перемещается из потайного места в лавке Боемера в тонкие пальчики графини, а затем переходит в жирные ручки графа Калиостро, на место мифа вступает железная криминальная логика, хотя миф всегда остается в глубине сцены, которая легко восстанавливается, если отвлечься от мифа.
